Воспоминания заведующего лабораторией №101 ИСВЧПЭ РАН, доктора физико-математических наук Галиева Галиба Бариевича
Воспитатель, наставник, руководитель, крупный ученый и просто хороший человек. Все эти слова нужно писать крупными буквами. Владимир Григорьевич был честным, масштабным, но, несмотря на свою масштабность, он был очень доступным и простым в общении с людьми.
Мне посчастливилось общаться и работать под руководством В.Г.Мокерова с 1971 года. В это время я был студентом 4-го курса физико-технического факультета МИЭТ. Со второго семестра 4-го курса две группы нашего факультета распределили на практику в НИИ молекулярной электроники
(г.Зеленоград). В то время на факультете и в научных кругах шли очень оживленные разговоры и диспуты о работах и открытиях в области фазового перехода металл-полупроводник в окислах ванадия, и что этими проблемами занимается в НИИ молекулярной электроники молодой и талантливый ученый В.Г.Мокеров
По официальному распределению на практику я попал в отдел НИИМЭ, где занимались расчетом, проектированием и макетированием твердотельных интегральных схем на основе кремния. В институте и в общежитии мы оживленно делились с однокурсниками своими впечатлениями, кто к кому и куда попал, и чем они там занимаются. И после некоторых раздумий я попросил своего однокурсника Александра Бегишева (который попал на практику к В.Г.Мокерову) познакомить меня с ним, поскольку я решил попытаться перейти на практику к В.Г.Мокерову. Владимир Григорьевич, несмотря на то, что он был одним из самых молодых кандидатов физико-математических наук, уже был известным человеком в научных кругах Зеленограда. Перед встречей с ним я очень робел и волновался, боялся, что он не сможет или не захочет взять меня в свою группу. В то время у него уже были и дипломники и практиканты.
Первая моя встреча с Владимиром Григорьевичем прошла очень легко. Я ожидал, что при этом разговоре будет огромная дистанция между нами, но к моему удивлению знакомство с Мокеровым и наша первая встреча прошла очень легко и непринужденно. Он был очень простым и естественным в общении. После первых же слов разговора с ним я успокоился. Несмотря на занятость, он уделил мне достаточно много времени и довольно подробно рассказал о том, какие проблемы предстоит решать, какие эксперименты нужно проводить и т.д. И самое главное для меня было то, что он согласился взять меня в свою группу для прохождения практики. Я ушел от него окрыленным и воодушевленным. Тогда я даже не предполагал, что вся моя дальнейшая работа и жизнь будет связана с ним, и что мне предстоит работать под его руководством вплоть до его безвременной кончины 23 сентября 2008 года.
В 1972-1973 годы, когда я работал над дипломным проектом, мне запомнилась творческая атмосфера, которая царила в группе В.Г.Мокерова. Проводилось очень много экспериментов и обсуждений научных работ. Владимир Григорьевич всегда поощрял инициативу и самостоятельность. К нему в любое время можно было обратиться с вопросом или с предложением. Он помогал проводить эксперименты, а самые ответственные проводил сам или обязательно присутствовал при их проведении. У Владимира Григорьевича был принцип – каждый дипломник на защиту дипломной работы должен выходить, уже имея публикации. Конечно, вклад в написание статьи у молодых сотрудников был мал, а в некоторых случаях даже крайне мал. Но на замечания других соавторов, что, может быть, не будем включать того или иного в число соавторов Владимир Григорьевич отвечал: «Мы сейчас можем окрылить человека, и давайте лучше сделаем так, чтобы он воодушевился и почувствовал себя участником новых научных исследований. Это поможет ему поверить в свои силы». И до своих последних дней он оставался верным своим убеждениям. Даже в своих последних статьях, проделывая колоссальную работу по написанию научных статей, он продолжал даже маломальское участие сотрудников в выполненной работе оценивать как полноценное соавторство. Здесь важно подчеркнуть ещѐ один немаловажный момент. Владимир Григорьевич всегда был очень щепетильным в плане достоверности и надежности полученных экспериментальных данных (многократные повторения измерений, привлечение разных методов исследований) это его стиль работы. Он постоянно повторял: «Интерпретация полученных новых результатов с годами, с развитием науки и с большим пониманием данного явления может иногда даже меняться. Но достоверность полученных экспериментальных данных сомнений вызывать не должна никогда». Вполне понятно, что в молодом возрасте некоторые сотрудники не всегда были согласны заниматься монотонными и рутинными измерениями и т.д., но кто прошел школу В.Г.Мокерова по написанию научных статей, глубоко убеждены в правильности именно такого подхода.
Владимир Григорьевич мог заинтересовать сотрудников совершенно новыми научными идеями, а их у него всегда было много. Он делился ими со своими сотрудниками, аспирантами, дипломниками и студентами, щедро отдавая свои знания и идеи другим. Благодаря его человеческому обаянию, интеллигентности, высокой научной эрудиции вокруг него всегда образовывалась группа единомышленников, которая, где бы не работал В.Г.Мокеров, превращалась в научную школу. Особо хотелось отметить его увлеченность научной работой. Маленький штрих. В 1971 году, в период работы над дипломом, во время проведения экспериментов обнаружился новый эффект – аномальное увеличение коэффициента отражения в пленках двуокиси ванадия (VO2) в области температуры фазового перехода металл-полупроводник (Тфп~660С). Чтобы экспериментально снять спектры отражения в определенном оптическом диапазоне приходилось проводить очень длительные измерения. В это время он оставался с сотрудниками на работе до 2-3 часов ночи, а иногда ему приходилось уходить и утром. Он не мог оторваться от новых экспериментальных данных. А на телефонные звонки из дома (от жены Юлии Алексеевны) говорил: «Ну, через час буду дома», и это «через час буду дома» звучало неоднократно в течение позднего вечера и ночи во время проведения таких интересных экспериментов.
Следует также отметить чрезвычайную любознательность, колоссальную работоспособность и молодой задор, которые остались у него с тех молодых лет до зрелого возраста, когда он уже был доктором физико-математических наук, профессором, заведующим кафедрой, членом-корреспондентом РАН и директором, созданного им нового Института сверхвысокочастотной полупроводниковой электроники Российской академии наук (ИСВЧПЭ РАН). За годы работы в ИРЭ РАН и ИСВЧПЭ РАН для меня открылись новые истинно человеческие черты характера Владимира Григорьевича. Одним из таких моментов является его трепетное отношение к молодым сотрудникам. Мне, например, известно, что в самые трудные годы, когда
удержать людей в науке из-за маленькой зарплаты стало чрезвычайно трудно, он из своего семейного бюджета материально поддерживал сотрудников (об этом сотрудники не догадывались, а многие об этом не знают и сейчас). Также бескорыстно он откликался на домашние и семейные проблемы сотрудников. Владимир Григорьевич помогал многим сотрудникам (или их родственникам) устроиться лечиться в различные
лечебные учреждения. А в годы отсутствия необходимых лекарств в нашей стране добывал лекарства за рубежом. Думаю, что те, кто воспользовался его поддержкой в трудные моменты своей жизни, этого никогда не забудут. Забота о здоровье и хорошей зарплате сотрудников всегда была у него под контролем. Когда В.Г.Мокеров был избран членом-корреспондентом РАН, у него появился дополнительный отпуск, но я не помню, чтобы он воспользовался им. Более того, во время работы в ИРЭ РАН был введен укороченный рабочий день по пятницам в летний период, но и в ИРЭ и в ИСВЧПЭ РАН он уходил, чуть ли не последним.
Владимир Григорьевич кроме административной работы активно занимался и научной деятельностью, также он успевал следить за научной литературой, писал статьи, доклады. В этом плане ему не было равных, можно было только по хорошему позавидовать его кругозору, работоспособности и научной интуиции. У нас (у рядовых сотрудников и заведующих лабораториями), казалось, было намного больше времени на поиск и на изучение научной литературы, но большее количество новых статей (вернее оттисков статей или ссылок на них) с его рекомендациями (какому сотруднику и на что нужно обратить внимание) у нас до сих пор лежат на столах.
Сколько же было написано Владимиром Григорьевичем проектов, программ по развитию отечественной наногетероструктурной СВЧ электроники! Сколько осталось набросков и наработок. Этими проектами и программами по частям и целыми разделами сейчас успешно пользуются другие авторы и организации, иногда не делая ссылки на источник. Насколько это порядочно с точки зрения этики я не берусь судить. Должен ещѐ добавить к этому следующее. Поскольку Владимир Григорьевич всегда был настроен на работу и увлечен ею, ему не очень нравились, так называемая
начальная раскачка после отпуска, длинные новогодние праздники и т.п. Вспоминается такой момент, я защитил докторскую диссертацию в ноябре 2003 года. Это был очень напряженный период в стадии полноценного становления ИСВЧПЭ РАН.
После переезда из ИРЭ РАН со всем сложным технологическим оборудованием в июле — августе 2003 года предстоял очень ответственный момент запуска оборудования, и необходимо было как можно быстрее выйти на рабочий уровень. Под словами рабочий уровень Владимир Григорьевич подразумевал мировой уровень, и если по какой-то причине этого не получалось, он настраивал коллектив и требовал добиваться нужного результата. Он говорил, что пусть сегодня планка кажется высокой, необходимо ставить перед собой цель и добиваться еѐ. Это относиться к каждому человеку, и тем более к человеку, занимающемуся наукой. По его мнению, следовало, что отсутствие цели приводит к его отставанию в творческом и карьерном росте. Не хватало специалистов, нужно было обеспечить сотрудников всем необходимым, чтобы за минимальный срок выйти на достойный уровень. И в этот непростой период со стороны Владимира Григорьевича было сделано все возможное и невозможное, для того чтобы этот период был пройден как можно быстрее и успешнее.
В период создания нашего Института и в дальнейшем было много людей, которые не верили, что из затеи В.Г.Мокерова создать новый институт в системе Российской академии наук что-то получится. Это было время, а оно продолжается и до сих пор,когда разваливались или приходили в упадок даже крупные и известные институты. Но, не смотря ни на что, мы приступили к полноценной работе и тут начали приходить люди, кто с проверкой, кто с комиссией, кто просто посмотреть, и у них впечатления становились уже совсем другими. После этого в институт стали приходить руководители разного ранга с предложениями о совместных работах и сотрудничестве. Так вот, через день после моей защиты В.Г.Мокеров после рабочего ежедневного совещания со специалистами института попросил меня задержаться. Он поздравил меня ещѐ раз, поинтересовался моими планами на ближайшее время, а потом рассказал истории о жизни соискателей ученых степеней (кандидатов и докторов наук) в последующие месяцы и годы после защиты. Поскольку он был не только научным руководителем многих аспирантов, но и официальным оппонентом на многих защитах, то перед его глазами прошли судьбы многих людей, и его, безусловно, интересовала судьба и дальнейшая научная деятельность этих людей. Он мне сказал, что знает случаи, когда после защиты диссертации люди останавливались и прекращали свой рост в научном направлении, у них стало мало публикаций или они совсем перестали печататься. Владимир Григорьевич сказал мне, что нельзя очень долго пребывать в состоянии эйфории от слов, произнесенных на защите диссертации. Если диссертация хорошая, то хвалебных слов очень много и некоторые соискатели начинают верить в свое величие и перестают двигаться дальше. На его взгляд (и мне тоже так кажется) на моей защите был некоторый перебор хвалебных слов в мой адрес. Он пожелал мне как можно быстрее выйти из этого состояния, переключиться на работу и желательно на новые направления. Владимир Григорьевич тут же не только предложил наряду с обычной повседневной работой параллельно начать заниматься новыми поисковыми научными вопросами, но и подсказал направления. Эти его идеи были очень полезными и плодотворными. Мы до сих пор продолжаем работать и публиковать статьи по результатам этих научных исследований.
На своем опыте, а также по наблюдениям за другими научными работниками, с которыми я познакомился благодаря Владимиру Григорьевичу, я убедился в правоте его слов о том, что нельзя работать только по одному научному направлению, обязательно должны быть близкие, но другие направления. Переключение, как часто говорил Владимир Григорьевич, с одного направления на другое помогает, во-первых, не
зацикливаться на одной проблеме, во-вторых, это является своеобразным «отдыхом» для мозга. У него на столе всегда лежали стопками папки и бумаги, относящиеся к разным направлениям. Когда работа по одному направлению (как это часто бывает) или надоедает, или не хватает экспериментальных данных (ну, в общем, не идет) быстрое переключение на другую проблему ведет к более результативной и плодотворной работе
в целом. Надо отметить большое уважение к В.Г.Мокерову со стороны коллег из других институтов. Его личные связи с учеными всей страны, его известность формировалась (по моему мнению) благодаря его порядочности, честности и обязательности. Он никогда не отказывался сотрудничать и помогать многим людям из других организаций, если это было в его силах. И когда нашему институту иногда требовались какие-то
запчасти для установок, техническая помощь или необходимо было провести измерения, которые невозможно проводить у нас, то достаточно было представиться и сказать, что я от В.Г.Мокерова и люди откликались, а мы получали помощь.
Мне часто приходилось общаться со знакомыми Владимира Григорьевича из других институтов, и я ощущал на себе доброе отношение ко мне, хотя и понимал, что это в большей степени дань уважения к В.Г.Мокерову. Я уверен в том, что светлый образ Владимира Григорьевича Мокерова замечательного человека, заботливого наставника, крупного ученого, принципиального и честного руководителя навсегда останется в памяти тех, кто знал его, кто начинал свою научную деятельность и работал под его руководством.