ВОСПОМИНАНИЯ  О ВЛАДИМИРЕ ГРИГОРЬЕВИЧЕ МОКЕРОВЕ

Воспоминания Галины Рафаиловны

Что такое счастье и что значит его потеря? Абсолютно счастливый человек утром  воодушевленный спешит на работу, а вечером
с удовольствием возвращается домой.Потеря одного из этих составляющих — ГОРЕ.Ощущение того, что в жизни ни одно событие
не происходит просто так, меня не покидает с того момента, когда я захотела работать у Владимира Григорьевича. Это было как раз в
тот период моей жизни, когда было безумно трудно и психологически и материально. Ни знаний, ни навыков работы у меня не
было, была только навязчивая идея «хочу работать у Мокерова», которая не была подкреплена ничем, так как Владимира Григорьевича я не знала лично, только слышала о том, что существует в ИРЭ РАН Центр микро- и наноэлектроники, которым руководит зам.директора В.Г.Мокеров. Имея огромное желание, я была слишком нерешительна, и отважиться подойти к нему и попроситься на работу я не могла. Чудес на свете не
бывает, но, поменяв нескольких секретарей, в один прекрасный день он сам пришел в тот отдел, где я работала техническим редактором. С тех пор моя жизнь изменилась. Владимир Григорьевич обладал редким для руководителя даром, он не только давал шанс любому человеку, даже если он не был его сотрудником, добиться в жизни определенных высот, но и всячески помогал ему в этом, проявляя завидное терпение и такт. Ему удавалось чудесным и неведомым для других образом вытаскивать наружу скрытые таланты человека, о которых тот и не подозревал. Он считал, что дело не в
умении, а в желании и трудолюбии, и если они есть, то добиться можно очень многого. Этот жизненный девиз не давал и мне расслабляться, одна только мысль о том, что Владимир Григорьевич может подумать, что я чего-то не хочу сделать из-за лени или из-за нерадивости, заставляла меня преодолевать все преграды, которые вставали на жизненном пути. В тот момент у меня появилась своя собственная установка. Если хочешь быть помощником, то будь добра постарайся хоть немного соответствовать высокому статусу человека с большой буквы. Я считаю счастьем и подарком судьбы, то, что мне была дана возможность пройти по краешку судьбы этого необыкновенного человека.

Владимир Григорьевич был удивительным, он озарял чудесным светом и своей энергией всех и всѐ, что находилось с ним рядом, работал увлеченно, самозабвенно, отдавая всего себя любимому делу. Работать рядом с ним было очень интересно. Когда я заходила в кабинет в момент обсуждения научных идей, мне казалось, и я об этом говорила, что не было необходимости включать свет, потому что в помещении было светло от горящих глаз и положительной энергетики. У хороших и честных людей, к сожалению, в жизни не бывает всѐ легко и гладко, такова правда жизни. Я работала у Владимира Григорьевича уже почти год, когда по непонятной причине его должность была изменена, перевели из зам. директоров в
заведующие отделом. Директор ИРЭ РАН объяснил это недоразумением, и пообещал, что на ближайшем Ученом совете справедливость будет восстановлена, но к моему крайнему удивлению и огорчению ничего не изменилось ни после ближайшего Ученого совета, ни после многих других Советов. Владимир Григорьевич ничего не стал выяснять, он просто создал новый, не имеющий аналогов, Институт, устанавливающий
связь между наукой и производством. Создание Института дело не простое, но Владимиру Григорьевичу удалось одолеть рутину, убедить многих и пробить новый Институт, одновременно подготовив научно-техническую программу. По-другому и быть не могло, так как по своей натуре
Владимир Григорьевич лидер, боец и вообще талантливый человек, который, как известно талантлив во всем. Усилиями Владимира Григорьевича было получено разрешение, штат, помещение и финансирование для нового института. Мало кто верил, что за достаточно короткие сроки возможно сделать что-либо серьезное и реальное, но вопреки нехваткам и препонам разного рода, дело разворачивалось. Здесь Владимир Григорьевич проявил, в полной мере, качества талантливого руководителя и организатора. Он смог воодушевить своих сотрудников, которые в кратчайшие сроки сделали, казалось бы, невозможное. Владимир Григорьевич ставил задачи, и они выполнялись по-армейски точно, и не смотря на сложности, в целом коллектив был настроен оптимистически.

Поставленная цель была достигнута. Институт сверхвысокочастотной полупроводниковой электроники начал свое успешное шествие в этом непростом мире под руководством члена-корреспондента РАН Мокерова Владимира Григорьевича. Но для нашего директора это не значило, что можно успокоиться и перестать двигаться вперед семимильными шагами, он строил грандиозные планы. Неиссякаемая энергия и целеустремленность Владимира Григорьевича вела Институт к новым вершинам. В нашем институте Владимир Григорьевич изначально установил определенные
правила, которые были направлены на успешное выполнение научных исследований и создание комфортных условий для сотрудников. Были сведены до минимума бюрократические процедуры, которые могли погубить даже самые замечательные идеи. Всеми возможными и невозможными способами он старался поддержать своих сотрудников в сложный период становления института. В первые годы существования института необходимо было не только остаться на плаву, но и показать себя коллективом, который способен на выполнение сложных научных задач, а также очень важно было заинтересовать потенциальных заказчиков своими достижениями. Ведь без их заинтересованности в работах института выстоять, сохранить и даже преумножить штат при наличии только бюджетного финансирования достаточно сложно, практически невозможно. На первых порах, пока институт не приобрел известность в научных и промышленных кругах, договора заключались лишь благодаря авторитету Владимира Григорьевича, так как он был признан и уважаем не только в научных кругах, но и в промышленности. И ещѐ, для того, чтобы выполнять серьезные договора, проводить научные исследования и быстро выйти на новый уровень научных и технологических разработок, чрезвычайно важно было обновить парк оборудования, ведь оно было старое. Владимир Григорьевич писал письма во всевозможные инстанции с просьбой о выделении средств на закупку необходимого оборудования, убеждал лично высоко -поставленных чиновников, и, в конце концов, его усилия были вознаграждены. Конечно, обновление всего оборудования происходило не сразу, шаг за шагом, постепенно, но в результате многих усилий очередная задача была решена. Совсем недавно (в апреле 2009 года) мы получили валютные средства на приобретение уникальной технологической установки «Si-500 DPTSA Sentech ISP Plasma Deposition» известной немецкой фирмы «Sentech». Это стало возможным благодаря заботе Владимира Григорьевича, ведь это он писал письма в 2008 году Президенту РАН академику Ю.С.Осипову с просьбой выделить деньги, и мы получили последний подарок от нашего директора.
Особо хочу подчеркнуть внимательное или точнее сказать отеческое отношение Владимира Григорьевича к молодежи. Их судьба была для него не безразлична. Он старался заинтересовать их, заразить интересной идеей, направить их научную деятельность в нужное русло, найти для них новое перспективное направление. Ни в одном институте нет такого трепетного и внимательного отношения к студентам. Он считал их полноправными членами нашего коллектива и поддерживал материально, что конечно имеет большое значение для людей начинающих свой жизненный путь. При
написании научных статей и докладов на конференции Владимир Григорьевич старался привлечь молодежь и к этой стороне научной деятельности. По просьбе Владимира Григорьевича преподаватель из МИФИ один раз в неделю читал тематические лекции, которые было полезно послушать не только студентам, но и молодым сотрудникам института.

Владимиром Григорьевичем была поставлена одна, до конца не реализованная, задача создания Центра, объединяющего высшие учебные заведения с наукой и производством. По его мнению, только комплексный подход, на основе взаимного дополнения друг друга, вместо дублирования позволит наиболее эффективным образом реализовать имеющиеся в стране ресурсы. Он считал, что за такими Центрами будущее, только, к сожалению, для того, чтобы это организовать, объединить и заставить работать вместе, необходимо преодолеть немало препятствий. По сути, работа по такой
схеме ведется и единомышленники имеются, но Владимир Григорьевич хотел, чтобы это были не отдельные организации, а единый ЦЕНТР, который, объединив всех, действовал, как одно целое предприятие.Наряду с административной деятельностью Владимир Григорьевич не переставал
участвовать в научной жизни, он следил за достижениями зарубежных и российских ученых, много читал, писал статьи, доклады, выступал на Всероссийских и Международных конференциях. Быть только директором он просто не мог, так как, прежде всего,был ученым, стремившимся постоянно совершенствовать свои знания, которыми щедро делился со своими сотрудниками. Владимир Григорьевич был известным ученым не
только в России, но и за рубежом.

Сейчас наш Институт успешно работает и твердо стоит на ногах, все, что было заложено Владимиром Григорьевичем, изначально, реализуется. Теперь, уже имея высокий статус коллектива известного в науке и в промышленности, мы должны сохранить и даже преумножить наследие, оставленное нам основателем Института сверхвысокочастотной полупроводниковой электроники — Мокеровым Владимиром Григорьевичем.

МАЛЕНЬКИЕ ЗАМЕТКИ О БОЛЬШОМ ЧЕЛОВЕКЕ

1. У Владимира Григорьевича был свой собственный стиль работы. Он категорически отвергал работу на компьютере (только в отношении
себя). Первоначальный текст письма, статьи или доклада был рукописным, а затем отпечатанный материал им отшлифовывался до совершенства.

2. По своей сути Владимир Григорьевич не был карьеристом, он не рвался за наградами, высокими должностями, званиями и за славой не гонялся. Всегда и во всем на первом месте у него стояло ДЕЛО. Ради него он мог пожертвовать даже своими личными интересами, переступить через
собственные амбиции (в хорошем смысле этого слова).

3. Ко всему Владимир Григорьевич относился обстоятельно, серьѐзно и очень ответственно, даже когда казалось, что дело было не очень важное
(с нашей точки зрения). Он отдавал всего себя даже в «мелочах», так как для него в жизни всѐ было чрезвычайно важно.

4. «Не нужно помогать, только не мешайте» — эти слова Владимир Григорьевич повторял, когда в очередной раз приходилось преодолевать
бюрократические преграды, непонимание и даже неприкрытую неприязнь.

5. С искренним вниманием и беспокойством Владимир Григорьевич относился к личным проблемам людей, и если была хотя бы небольшая
возможность помочь кому-то, он прикладывал к этому максимум усилий, и если нужно было, то подключал к чужой проблеме своих родных и близких. Спасательным кругом, соломинкой для утопающего – вот так с благодарностью называют Владимира Григорьевича многие из тех, кому он помог в сложный период их жизни.

6. Владимир Григорьевич был принципиальным и уверенным в своих решениях человеком, но, несмотря на это, он был открыт к дискуссии и даже спору. Ему была интересна иная позиция и другая точка зрения.

7. Дальновидность, ответственность за всѐ, что происходит рядом, комплексный подход к осуществлению поставленных перед собой задач, решительность при реализации намеченных целей, увлеченность,самоотверженность и самоотдача. Так можно охарактеризовать лишь
одну сторону многогранной личности Владимира Григорьевича.

8. Владимир Григорьевич был необыкновенным человеком, он был талантлив, одарен и оставил в жизни пример, не словами, а всей своей личностью и всей своей жизнью. Каждый, кто с ним тесно общался, в нѐм что-то уловил. Один уловил твердость с одновременной мягкостью, другой — ум, третий — преданность.

9. Владимир Григорьевич был малой свечой, малым светом в этом мире и благодаря его жизни какая-то доля тьмы была рассеяна. Он нѐс людям любовь, красоту и мудрость (тем, кто мог понять, оценить и принять этот дар). Ведь даже эпиграфом Юбилейной открытки к 60-летию Владимира Григорьевича было четверостишье из стихотворения Маяковского: «Светить всегда, светить везде, до дней последних донца,Светить и никаких гвоздей. Вот лозунг мой и солнца».

Воспоминания заведующего лабораторией №101 ИСВЧПЭ РАН доктора физико-математических наук Галиева Галиба Бариевича

Воспитатель, наставник, руководитель, крупный ученый и просто хороший
человек. Все эти слова нужно писать крупными буквами. Владимир Григорьевич был
честным, масштабным, но, несмотря на свою масштабность, он был очень доступным и
простым в общении с людьми.
Мне посчастливилось общаться и работать под руководством В.Г.Мокерова с
1971 года. В это время я был студентом 4-го курса физико-технического факультета
МИЭТ. Со второго семестра 4-го курса две группы нашего факультета распределили на
практику в НИИ молекулярной электроники
(г.Зеленоград). В то время на факультете и в научных
кругах шли очень оживленные разговоры и диспуты о
работах и открытиях в области фазового перехода
металл-полупроводник в окислах ванадия, и что
этими проблемами занимается в НИИ молекулярной
электроники молодой и талантливый ученый
В.Г.Мокеров
На фото — Владимир Григорьевич после доклада на президиуме
РАН, с Галибом Бариевичем Галиевым и Юрасом Карловичем
Пожелой, 28 февраля 2006
По официальному распределению на практику я
попал в отдел НИИМЭ, где занимались расчетом, проектированием и макетированием
твердотельных интегральных схем на основе кремния. В институте и в общежитии мы
оживленно делились с однокурсниками своими впечатлениями, кто к кому и куда попал,
и чем они там занимаются. И после некоторых раздумий я попросил своего
однокурсника Александра Бегишева (который попал на практику к В.Г.Мокерову)
познакомить меня с ним, поскольку я решил попытаться перейти на практику к
В.Г.Мокерову. Владимир Григорьевич, несмотря на то, что он был одним из самых
молодых кандидатов физико-математических наук, уже был известным человеком в
научных кругах Зеленограда. Перед встречей с ним я очень робел и волновался, боялся,
что он не сможет или не захочет взять меня в свою группу. В то время у него уже были
и дипломники и практиканты.
Первая моя встреча с Владимиром Григорьевичем прошла очень легко. Я ожидал,
что при этом разговоре будет огромная дистанция между нами, но к моему удивлению
знакомство с Мокеровым и наша первая встреча прошла очень легко и непринужденно.
Он был очень простым и естественным в общении. После первых же слов разговора с
ним я успокоился. Несмотря на занятость, он уделил мне достаточно много времени и
довольно подробно рассказал о том, какие проблемы предстоит решать, какие
эксперименты нужно проводить и т.д. И самое главное для меня было то, что он
согласился взять меня в свою группу для прохождения практики. Я ушел от него
окрыленным и воодушевленным. Тогда я даже не предполагал, что вся моя дальнейшая
работа и жизнь будет связана с ним, и что мне предстоит работать под его руководством
вплоть до его безвременной кончины 23 сентября 2008 года.
В 1972-1973 годы, когда я работал над дипломным проектом, мне запомнилась
творческая атмосфера, которая царила в группе В.Г.Мокерова. Проводилось очень
много экспериментов и обсуждений научных работ. Владимир Григорьевич всегда
поощрял инициативу и самостоятельность. К нему в любое время можно было
обратиться с вопросом или с предложением. Он помогал проводить эксперименты, а
самые ответственные проводил сам или обязательно присутствовал при их проведении.
У Владимира Григорьевича был принцип – каждый дипломник на защиту дипломной
работы должен выходить, уже имея публикации.
Конечно, вклад в написание статьи у молодых сотрудников был мал, а в
некоторых случаях даже крайне мал. Но на замечания других соавторов, что, может
быть, не будем включать того или иного в число соавторов Владимир Григорьевич
отвечал: «Мы сейчас можем окрылить человека, и давайте лучше сделаем так, чтобы он
воодушевился и почувствовал себя участником новых научных исследований. Это
поможет ему поверить в свои силы». И до своих последних дней он оставался верным
своим убеждениям. Даже в своих последних статьях, проделывая колоссальную работу
по написанию научных статей, он продолжал даже маломальское участие сотрудников в
выполненной работе оценивать как полноценное соавторство. Здесь важно подчеркнуть
ещѐ один немаловажный момент. Владимир Григорьевич всегда был очень
щепетильным в плане достоверности и надежности полученных экспериментальных
данных (многократные повторения измерений, привлечение разных методов
исследований) это его стиль работы. Он постоянно повторял: «Интерпретация
полученных новых результатов с годами, с развитием науки и с большим пониманием
данного явления может иногда даже меняться. Но достоверность полученных
экспериментальных данных сомнений вызывать не должна никогда». Вполне понятно,
что в молодом возрасте некоторые сотрудники не всегда были согласны заниматься
монотонными и рутинными измерениями и т.д., но кто прошел школу В.Г.Мокерова по
написанию научных статей, глубоко убеждены в правильности именно такого подхода.
Владимир Григорьевич мог заинтересовать сотрудников совершенно новыми
научными идеями, а их у него всегда было много. Он делился ими со своими
сотрудниками, аспирантами, дипломниками и студентами, щедро отдавая свои знания и
идеи другим. Благодаря его человеческому обаянию, интеллигентности, высокой
научной эрудиции вокруг него всегда образовывалась группа единомышленников,
которая, где бы не работал В.Г.Мокеров, превращалась в научную школу. Особо
хотелось отметить его увлеченность научной работой.
Маленький штрих. В 1971 году, в период работы над дипломом, во время
проведения экспериментов обнаружился новый эффект – аномальное увеличение
коэффициента отражения в пленках двуокиси ванадия (VO2) в области температуры
фазового перехода металл-полупроводник (Тфп~660С). Чтобы экспериментально снять
спектры отражения в определенном оптическом диапазоне приходилось проводить
очень длительные измерения. В это время он оставался с сотрудниками на работе до 2-3
часов ночи, а иногда ему приходилось уходить и утром. Он не мог оторваться от новых
экспериментальных данных. А на телефонные звонки из дома (от жены Юлии
Алексеевны) говорил: «Ну, через час буду дома», и это «через час буду дома» звучало
неоднократно в течение позднего вечера и ночи во время проведения таких интересных
экспериментов.
Следует также отметить чрезвычайную любознательность, колоссальную
работоспособность и молодой задор, которые остались у него с тех молодых лет до
зрелого возраста, когда он уже был доктором физико-математических наук,
профессором, заведующим кафедрой, членом-корреспондентом РАН и директором,
созданного им нового Института сверхвысокочастотной полупроводниковой
электроники Российской академии наук (ИСВЧПЭ РАН). За годы работы в ИРЭ РАН и
ИСВЧПЭ РАН для меня открылись новые истинно человеческие черты характера
Владимира Григорьевича. Одним из таких моментов является его трепетное отношение
к молодым сотрудникам. Мне, например, известно, что в самые трудные годы, когда
удержать людей в науке из-за маленькой зарплаты стало чрезвычайно трудно, он из
своего семейного бюджета материально поддерживал сотрудников (об этом сотрудники
не догадывались, а многие об этом не знают и сейчас). Также бескорыстно он
откликался на домашние и семейные проблемы сотрудников. Владимир Григорьевич
помогал многим сотрудникам (или их родственникам) устроиться лечиться в различные
лечебные учреждения. А в годы отсутствия необходимых лекарств в нашей стране
добывал лекарства за рубежом. Думаю, что те, кто воспользовался его поддержкой в
трудные моменты своей жизни, этого никогда не забудут. Забота о здоровье и хорошей
зарплате сотрудников всегда была у него под контролем.
Когда В.Г.Мокеров был избран членом-корреспондентом РАН, у него появился
дополнительный отпуск, но я не помню, чтобы он воспользовался им. Более того, во
время работы в ИРЭ РАН был введен укороченный рабочий день по пятницам в летний
период, но и в ИРЭ и в ИСВЧПЭ РАН он уходил, чуть ли не последним. Владимир
Григорьевич кроме административной работы активно занимался и научной
деятельностью, также он успевал следить за научной литературой, писал статьи,
доклады. В этом плане ему не было равных, можно было только по хорошему
позавидовать его кругозору, работоспособности и научной интуиции. У нас (у рядовых
сотрудников и заведующих лабораториями), казалось, было намного больше времени на
поиск и на изучение научной литературы, но большее количество новых статей (вернее
оттисков статей или ссылок на них) с его рекомендациями (какому сотруднику и на что
нужно обратить внимание) у нас до сих пор лежат на столах.
Сколько же было написано Владимиром Григорьевичем проектов, программ по
развитию отечественной наногетероструктурной СВЧ электроники! Сколько осталось
набросков и наработок. Этими проектами и программами по частям и целыми разделами
сейчас успешно пользуются другие авторы и организации, иногда не делая ссылки на
источник. Насколько это порядочно с точки зрения этики я не берусь судить.
Должен ещѐ добавить к этому следующее. Поскольку Владимир Григорьевич
всегда был настроен на работу и увлечен ею, ему не очень нравились, так называемая
начальная раскачка после отпуска, длинные новогодние праздники и т.п. Вспоминается
такой момент, я защитил докторскую диссертацию в ноябре 2003 года. Это был очень
напряженный период в стадии полноценного становления ИСВЧПЭ РАН. После
переезда из ИРЭ РАН со всем сложным технологическим оборудованием в июле —
августе 2003 года предстоял очень ответственный момент запуска оборудования, и
необходимо было как можно быстрее выйти на рабочий уровень. Под словами рабочий
уровень Владимир Григорьевич подразумевал мировой уровень, и если по какой-то
причине этого не получалось, он настраивал коллектив и требовал добиваться нужного
результата. Он говорил, что пусть сегодня планка кажется высокой, необходимо ставить
перед собой цель и добиваться еѐ. Это относиться к каждому человеку, и тем более к
человеку, занимающемуся наукой. По его мнению, следовало, что отсутствие цели
приводит к его отставанию в творческом и карьерном росте.
Не хватало специалистов, нужно было обеспечить сотрудников всем
необходимым, чтобы за минимальный срок выйти на достойный уровень. И в этот
непростой период со стороны Владимира Григорьевича было сделано все возможное и
невозможное, для того чтобы этот период был пройден как можно быстрее и успешнее.
В период создания нашего Института и в дальнейшем было много людей, которые
не верили, что из затеи В.Г.Мокерова создать новый институт в системе Российской
академии наук что-то получится. Это было время, а оно продолжается и до сих пор,
когда разваливались или приходили в упадок даже крупные и известные институты. Но,
не смотря ни на что, мы приступили к полноценной работе и тут начали приходить
люди, кто с проверкой, кто с комиссией, кто просто посмотреть, и у них впечатления
становились уже совсем другими. После этого в институт стали приходить
руководители разного ранга с предложениями о совместных работах и сотрудничестве.
Так вот, через день после моей защиты В.Г.Мокеров после рабочего ежедневного
совещания со специалистами института попросил меня задержаться. Он поздравил меня
ещѐ раз, поинтересовался моими планами на ближайшее время, а потом рассказал
истории о жизни соискателей ученых степеней (кандидатов и докторов наук) в
последующие месяцы и годы после защиты. Поскольку он был не только научным
руководителем многих аспирантов, но и официальным оппонентом на многих защитах,
то перед его глазами прошли судьбы многих людей, и его, безусловно, интересовала
судьба и дальнейшая научная деятельность этих людей. Он мне сказал, что знает случаи,
когда после защиты диссертации люди останавливались и прекращали свой рост в
научном направлении, у них стало мало публикаций или они совсем перестали
печататься. Владимир Григорьевич сказал мне, что нельзя очень долго пребывать в
состоянии эйфории от слов, произнесенных на защите диссертации. Если диссертация
хорошая, то хвалебных слов очень много и некоторые соискатели начинают верить в
свое величие и перестают двигаться дальше. На его взгляд (и мне тоже так кажется) на
моей защите был некоторый перебор хвалебных слов в мой адрес. Он пожелал мне как
можно быстрее выйти из этого состояния, переключиться на работу и желательно на
новые направления. Владимир Григорьевич тут же не только предложил наряду с
обычной повседневной работой параллельно начать заниматься новыми поисковыми
научными вопросами, но и подсказал направления. Эти его идеи были очень полезными
и плодотворными. Мы до сих пор продолжаем работать и публиковать статьи по
результатам этих научных исследований.
На своем опыте, а также по наблюдениям за другими научными работниками, с
которыми я познакомился благодаря Владимиру Григорьевичу, я убедился в правоте его
слов о том, что нельзя работать только по одному научному направлению, обязательно
должны быть близкие, но другие направления. Переключение, как часто говорил
Владимир Григорьевич, с одного направления на другое помогает, во-первых, не
зацикливаться на одной проблеме, во-вторых, это является своеобразным «отдыхом»
для мозга. У него на столе всегда лежали стопками папки и бумаги, относящиеся к
разным направлениям. Когда работа по одному направлению (как это часто бывает) или
надоедает, или не хватает экспериментальных данных (ну, в общем, не идет) быстрое
переключение на другую проблему ведет к более результативной и плодотворной работе
в целом.
Надо отметить большое уважение к В.Г.Мокерову со стороны коллег из других
институтов. Его личные связи с учеными всей страны, его известность формировалась
(по моему мнению) благодаря его порядочности, честности и обязательности. Он
никогда не отказывался сотрудничать и помогать многим людям из других организаций,
если это было в его силах. И когда нашему институту иногда требовались какие-то
запчасти для установок, техническая помощь или необходимо было провести
измерения, которые невозможно проводить у нас, то достаточно было представиться и
сказать, что я от В.Г.Мокерова и люди откликались, а мы получали помощь. Мне часто
приходилось общаться со знакомыми Владимира Григорьевича из других институтов, и
я ощущал на себе доброе отношение ко мне, хотя и понимал, что это в большей степени
дань уважения к В.Г.Мокерову.
Я уверен в том, что светлый образ Владимира Григорьевича Мокерова
замечательного человека, заботливого наставника, крупного ученого, принципиального
и честного руководителя навсегда останется в памяти тех, кто знал его, кто начинал
свою научную деятельность и работал под его руководством.

Воспоминания академика Юраса Карловича Пожелы

Мой друг Владимир Мокеров Это большое счастье для страны и науки, когда  в ней раскрываются такие таланты как Владимир Григорьевич Мокеров. Его преданность стране и поразительная целеустремленность в научной и жизненной деятельности позволили ему занять достойное место среди лидеров важнейшего в наше время научно-технического направления: Наногетеро-структурная электроника. «Отступать дальше некуда» — сказал В. Мокеров и совершил невероятное. В трудное время для советской электроники он замахнулся на решение задачи выхода полупроводниковой электроники в СВЧ- область. Он видел это решение не в совершенстве кремниевой электроники, а в развитии новей-
ших технологий для создания приборов на основе гетероструктур. Разработка новейших
сложнейших технологий в стране с большим технологическим отставанием казалось бы
неразрешимая проблема. В. Мокеров взялся за ее решение.
Я помню Владимира Григорьевича как одного из первых ученых, освоивших
МЛЭ- технологию в условиях Зеленограда. Затем, уже в ИРЭ РАН, он объединяет
группу людей и создает Центр микро и наноэлектроники с новейшими технологиями и
выращивает сложные полупроводниковые гетероструктуры. Однако вскоре и здесь ему
становиться узко. Потребности страны и науки быстро росли, и он не мог себе
позволить остановиться, и совершает невероятное – создает новый Институт СВЧ-
полупроводниковой электроники Российской академии наук. Более того, в этом
институте он развивает технологическую базу для производства нового поколения
отечественных полупроводниковых наногетероструктурных СВЧ- приборов с парамет-
рами опережающими мировой уровень. Отступление закончилось. Началось наступ-
ление.
Институт СВЧ- полупроводниковой электроники РАН – образец научного
института нашего времени. Академический институт с мощной технологической базой
является надежным партнером или даже лидером для предприятий – создателей СВЧ-
полупроводниковых изделий высшего качества, позволяющих решать проблемы
современной электронной техники. Только такие приборы позволяют выйти на мировой
рынок. Лидер института В.Г.Мокеров – крупный ученый, его уход это большая потеря
для института и науки вообще.
Наши с Мокеровым интересы в науке совпадали. Более того, именно его
технологические возможности открывали путь проверки и реализации наших новых
физических идей по повышению быстродействия полупроводниковых СВЧ приборов в
области сотен ГГц.
Я горжусь нашими совместными работами, опубликованными и хорошо
цитируемыми в научной литературе. Это исследования транспорта носителей тока в
сильных электрических полях в квантовых ямах GaAs и InGaAs, открывающие новые
перспективы перед СВЧ гетероструктурной наноэлектроникой. Владимиру
Григорьевичу принадлежит открытие альтернативного субмикронной литографии пути
повышения быстродействия СВЧ- транзисторов путем увеличения максимальной
дрейфовой скорости насыщения электронов. Экспериментально обнаружено много-
кратное превышение дрейфовой скорости насыщения захваченных в квантовую яму
электронов в сильных электрических полях. Созданы гетероструктурные транзисторы с
квантовыми точками, введенными в виде тонких слоев в квантовую яму. Транзисторы с
квантовыми точками обладают особыми характеристиками, расширяющими их
функциональные возможности.
Владимир Мокеров – широко известен научному миру. Он член-корреспондент РАН
с 1990 года. Могу сказать, что на всех выборах Российской академии наук в последние
десять лет он по своей научной компетентности и заслугам был выше всех конкури-
рующих кандидатов в действительные члены РАН.
Многолетнее деловое сотрудничество, вылившееся в теплые дружеские отношения,
позволили мне разглядеть в В.Г.Мокерове, решительном и талантливом человеке, его
прекрасную, хотя подчас и раненую душу людьми, которым он доверял. Его честность и
порядочность, к сожалению, проигрывали перед интригами и потерей совести, но, даже
теряя доверие к некоторым людям, Владимир Григорьевич оставался принципиальным,
честным, благородным, чрезвычайно отзывчивым человеком, на которого можно было
всегда положиться. Это делало его надежным партнером и лидером в его всесторонней
и богатой научной и организационной деятельности.
Владимир Григорьевич был добрым и заботливым семьянином. Он был счастлив в
семье и в своем доме. Этим он обязан прекрасной и красивой подруге жизни – своей
жене Юлии Алексеевне. Дом Мокеровых стал и моим родным домом в Москве, а
Володя и Юля, их сын Владимир, красивый и талантливый человек, очень близкий по
духу своим родителям – стали близкими мне и моей семье, родными людьми, надеж-
ными друзьями и соратниками. Таким Владимир Григорьевич Мокеров и остается в
моей памяти.

Воспоминания профессора МГУ доктора физико-математических наук Кульбачинского Владимира Анатольевича

С Владимиром Григорьевичем Мокеров мы позна-
комились в далеком 1985 году. Произошло это так. В
1985 г. была присуждена Нобелевская премия по
физике немецкому ученому Клаусу фон Клитцингу.
Это была премия за открытие так называемого
«Квантового эффекта Холла», то есть К. Клитцингом с
соавторами было обнаружено, что Холловское
сопротивление полевого транзистора с двумерными
электронами в сильном квантующем магнитном поле
изменяется ступеньками, величина которых опреде-
ляется мировыми константами: постоянной М.Планка
деленной на квадрат заряда электрона. Это открытие
было сделано в 1981 году и удивительно быстро
получило международное признание, что и привело к
присуждению Нобелевской премии всего через 4
года. Для того, чтобы хотя бы повторить результаты нобелевского лауреата необходимо
было как минимум иметь две принципиальные вещи: 1) лабораторию с низкими и даже
сверхнизкими температурами и совершенные структуры с двумерными электронами.
Низкими называются температуры, которые можно получить с помощью жидкого гелия,
который при атмосферном давлении кипит при 4.2 К (около – 269оС). Однако для
наблюдения Квантового эффекта Холла скорее всего, судя по публикациям, требовались
сверхнизкие температуры, то есть температуры, которые обычно получаются в так
называемых рефрижераторах растворения. Получение сверхнизких температур таким
способом является одним из основных в мире. Принцип заключается в непрерывном
растворении в специальной камере одной жидкости (изотопа гелия 3) в другой жидкости
(изотопа гелия 4). Таким образом теоретически можно понизить температуру до 0,01 К,
то есть близко к абсолютному нулю температур (-273оС). 2) Не менее важно иметь
структуры высокого качества с электронами, которые могут двигаться только в
плоскости, так называемые двумерные структуры. Их производство требует высокой
квалификации и специального оборудования. На кафедре физики низких температур
физического факультет МГУ им. М.В. Ломоносова как раз были возможности прово-
дить измерения при сверхнизких температурах и в сильных магнитных полях, но не
было структур. Заведующий кафедрой профессор Н.Б. Брандт стал узнавать, где у нас в
стране, в Советском Союзе, можно достать такие структуры? И оказалось, что в нашей
«силиконовой долине» – г.Зеленограде, есть организации, которые занимались ростом
таких структур. В одной из них работал В.Г. Мокеров и в его группе растились
различные структуры на основе арсенида галлия, что и было нужно. Была организована
встреча в Зеленограде. Пришел также сотрудник В.Г. Мокерова Б.К.Медведев. Перед
встречей пришлось подготовиться, почитать литературу, чтобы ясно сформулировать,
что же мы хотим. Взаимопонимание возникло быстро, структуры были изготовлены, и
мы их стали пробовать измерять в лаборатории на кафедре физики низких температур
физического факультета в МГУ им. М.В. Ломоносова. Работа была совершенно новая,
измерения надо было делать при сверхнизких температурах, ток должен был быть
небольшим и очень стабильным, а уровень шумов необходимо было обеспечить
минимальный. Поэтому измерения проводили ночью, когда практически не ходил
автотранспорт и уровень радиопомех был меньше. Это была и работа и обучение
одновременно. Все результаты обсуждались с Владимиром Григорьевичем и по ходу
дела решали, что и как надо улучшать, изменять. В результате вышла наша первая
совместная работа в журнале Поверхность (1988). Образцы оказались очень высокого
качества, что было видно по результатам. С этого момента совместная деятельность
расширилась, и следующим этапом стала проверка разработанной Ю.Е. Лозовиком
теории резонансных явлений в квантовом эффекте Холла в гетероструктурах. Здесь В.Г.
Мокеров уже целенаправленно выращивал структуры для определенной физической
задачи. Результаты были интересны и опубликованы совместно в журналах Физика
Низких температур, Физика Твердого Тела (1988, 1989). Такая тесная научная
совместная работа привела и к более тесному общению. А надо сказать, что Владимир
Григорьевич был человеком открытым, прямым, дружелюбным, так что мы
подружились. Поэтому после перехода В.Г.Мокерова в ИРЭ РАН, куда было, несом-
ненно, более просто ездить, встречаться мы стали чаще. Познакомились тесно со всеми
сотрудниками, Г.Б.Галиевым, Ю.В.Федоровым. Потом в Москву переехал из Рязани
А.П.Сеничкин. Работали совместно с А.С.Бугаевым и А.В.Гуком. Всех сотрудников не
перечислишь. Очень часто в кабинете у В.Г. Мокерова проводились научные совещания
и дискуссии по каким-либо научным вопросам. Это всегда был открытый разговор, в
таких обсуждениях проявлялась огромная эрудиция Владимира Григорьевича. Очень
сказывался его опыт как технолога. Надо отметить, что Владимир Григорьевич получал
много литературы и внимательно следил за последними достижениями. Вспоминается
один из случаев, когда мы горячо обсуждали процесс самоорганизованного роста
квантовых точек арсенида индия на поверхности арсенида галлия. Владимир
Григорьевич никак не мог по литературным данным установить условия их образо-
вания, все публиковали разные параметры. И тогда он поступил так, как часто делал. Он
поручил Юре Федорову все проверить и детально разобраться. Оказалось, что в статьях
указаны немного другие температуры и содержание компонент, при которых начинается
этот рост. Из этих работ выросла целая серия наших совместных работ не только по
квантовым точкам, но и по сверхрешеткам. Владимир Григорьевич предложил исполь-
зовать эту методику для получения короткопериодных сверхрешеток.
Одним из направлений деятельности всегда оставались сильнолегированные
структуры, используемые для транзисторов. Здесь также прошла целая серия интерес-
ных научных работ, в том числе с голландскими коллегами. Был целый период
деятельности, когда по инициативе голландцев были проведены совместные научные
работы и исследования структур, выращенных в отделе В.Г.Мокерова в ИРЭ РАН. Что
интересно, несмотря на великолепную экспериментальную базу в Айндховене, получить
такие структуры, такого высокого качества как у Владимира Григорьевича им не
удавалось. Владимир Григорьевич очень ценил такое сотрудничество, приглашал
иностранных коллег в институт, поселял в гостинице, устраивал совместные обсуж-
дения результатов в своем кабинете. Даже мог их сам отвезти в аэропорт. Он хорошо
говорил и читал по-английски, поэтому каких-то проблем не возникало. В свою очередь,
когда В.Г.Мокеров поехал на конференцию в Нидерланды, наши коллеги помогли
зарезервировать ему отель и показали свои лаборатории. Эта деятельность вылилась в
серию статей по исследованию сильного легирования арсенида галлия оловом, по
применению сильных магнитных полей для исследования гетероструктур. Кроме этого
Владимир Григорьевич как член программного комитета ежегодной конференции по
наноструктурам в Петербурге участвовал в отборе докладов и сам принимал участие в
ее работе. Человек он был интересующийся не только наукой. С удовольствием ездил на
все экскурсии и принимал участие во всех неформальных встречах.
Владимир Григорьевич очень внимательно следил за теоретическими работами и
здесь невозможно не рассказать о совместной деятельности с Пожелой – теоретиком из
Литвы. Очень часто он приглашал Пожелу и меня к себе, и мы обсуждали какой-то
вопрос. В основном решалось, можно ли проверить эту идею, и сели можно – то, как это
сделать. Надо сказать, что не все идеи Пожелы оказались правильными, некоторые
приводили к неверным результатам и после многих затрат энергии и сил оказывалось,
что некоторые вещи не были учтены. Но Владимир Григорьевич никогда не
расстраивался. Он говорил, что мы же экспериментально показали, что правильно будет
вот так, и это главное. Так было, например, со связанными квантовыми ямами, когда
предсказание Пожелы о возрастании подвижности не оправдались.
На каком-то этапе работы тесные рамки института Радиоэлектроники и
Автоматики стали ограничивать планы Владимира Григорьевича. Особенно было видно,
что электронная база в стране сворачивается. А он все же был технологом, и ему
хотелось заниматься не только наукой, но и технологией. И Владимира Григорьевича
возникла идея создать институт под наногетероструктурную полупроводниковую
электронику. Это было в период, когда Академия Наук России сокращалась.
Представьте, какую надо было иметь энергию, сколько сил надо было затратить, чтобы
пробить эту идею. В этот период мы часто встречались, и Владимир Григорьевич
советовался, как лучше и что делать. Мы продумали структуру института, решили, что
серьезные низкотемпературные измерения можно продолжать делать в МГУ им. М.В.
Ломоносова, а вот экспресс анализ и характеризацию образцов – конечно, на месте, в
новом институте.
Когда уже институт был создан, заработал, многие стали забывать, как выглядело
здание, когда мы в него пришли в первый раз. Сколько было сложностей с ремонтом,
Владимиру Григорьевичу даже собственные деньги приходилось вкладывать. Много ли
найдется таких людей в науке?
Мы часто обсуждали один важный вопрос, зачем это надо делать? Ведь уже были
награды и звания, почет и уважение и можно было спокойно без напряжения работать в
своей нише и не высовываться. Владимир Григорьевич всегда говорил: «Если не я, то
кто тогда в стране сможет делать такие технологически сложные вещи?» И это не были
высокопарные слова, он всегда ощущал свою ответственность за страну. При этом
никогда не забывал про коллектив и всячески поддерживал близких ему людей. Были
случаи, когда я обращался к Владимиру Григорьевичу с личными просьбами и всегда и
во всем он совершенно бескорыстно помогал. В то же время давайте вспомним
планерки и рабочие совещания, когда он беспощадно требовал дело и ставил жесткие
сроки. То есть, Владимир Григорьевич был Личностью, Ученым, Человеком и таким он
останется в наших сердцах.

Воспоминания профессора Московского института стали и сплавов доктора физико-математических наук Ковалева Алексея Николаевича

Я познакомился с Владимиром Григорьевичем в
2001 году, когда пришел к нему по поводу
начинающегося сотрудничества в разработке
отечественного транзистора на нитриде галлия.
Сразу у нас стали развиваться общие научные
интересы. Семинары, конференции, встречи с
обсуждением научных проблем на фоне взаимной
симпатии друг к другу. Это было очень естественно:
заинтересованность в общем деле, стремление
понять и помочь друг другу, расширить круг
специалистов, причастных к единой научно-технической проблеме. Наши оценки людей
совпадали, мы многих знали по прежним контактам. Далее пошли дипломники из
МИСИС в его лабораторию. Все они успешно трудились и защищали свои дипломные
работы.
Помню трудности, которые преодолевали Владимир Григорьевич и его сотруд-
ники в год создания Института СВЧ полупроводниковой электроники РАН.
Организация института было поистине правильное решение, прежде всего, в интересах
нашей науки и обороноспособности страны. Все делалось на чрезвычайном энтузиазме.
Четверо моих дипломников участвовали в процессе переезда.
Последующие годы и настоящее время подтверждают целесообразность органи-
зации Института. На протяжении всех лет сотрудничества было видно, какой
уверенностью, потенциалом знаний и энергии обладает Владимир Григорьевич в деле
развития данного направления.
Трудно было обеспечивать финансирование, доставать столь необходимое
новейшее оборудование, поддерживать морально и материально сотрудников. Преодо —
левать сопротивление чиновников и некоторых «товарищей по оружию». Все это удава-
лось Владимиру Григорьевичу. У него были планы расширения Института, создания
кафедры в МИФИ. Но жизнь его оборвалась. Остались верные продолжатели его дела,
постепенно реализующие эти планы.
Хочу выразить общее впечатление, остающееся у меня о Владимире
Григорьевиче Мокерове до сих пор: это был исключительно светлый человек,
думающий, доброжелательный, энергичный, умеющий понять, посочувствовать и
помочь людям. Такие яркие личности встречаются нечасто. Сотрудничество с ним –
значительное событие в моей жизни.

Воспоминания доктора физико-математических наук
Матвеева Юрия Александровича

С Владимиром Григорьевичем я был знаком
более 20 лет. Наша первая встреча состоялась во
время нашего приезда в НИТИ, г.Рязань, к
А.Г.Денисову. Так случилось, что мы оба (он в
НИИМЭ, а я в НИИ «Пульсар») занимались
молекулярно-лучевой эпитаксией, поэтому знаком-
ство было деловым.
Один эпизод из того времени я запомнил
очень хорошо. Я приехал в г.Рязань на машине и
обратно мы уже ехали вместе – В.Мокеров,
Б.Медведев и я. За болтовней доехали быстро, но
уже тогда, я обратил внимание на легкость обще-
ния с Владимиром Григорьевичем, с ним очень
интересно было говорить на любую тему.
После этого мы довольно часто сталкивались в различных местах по работе.
Запомнилась совместная (Мокеров, Иноземцев и я) поездка в Вильнюс. Владимир
Григорьевич показал себя хорошим товарищем «не тянул на себя одеяло», хотя к тому
времени он знал гораздо больше нашего.
В 90-х годах мы с В.Г.Мокеровым были исполнителями ряда работ по заказу
Министерства обороны. Тогда уже мы сошлись ближе, и в 2000 году Владимир
Григорьевич пригласил меня поучаствовать в Международной конференции в Париже.
Компания подобралась хорошая (В.Г.Мокеров, В.Г.Лапин и я), мы очень плодотворно и
весело провели время в Париже. Владимир Григорьевич еще раз показал себя
великолепным товарищем, общение с которым доставляло большое удовольствие.
Отмечу, что в то время он был уже признанным лидером в своей области, причем
имеющим известность за рубежом. Тогда Владимир Григорьевич возглавлял русскую
секцию на Международной конференции в Париже.
Помимо служебных дел Владимир Григорьевич оказал мне большую личную
услугу, в учебе моего сына в МИРЭА (Московский институт радиотехники,
электроники и автоматики). Этого я никогда не забуду. И ещѐ, когда моя деятельность в
ФГУП «НПП Пульсар» потеряла всякий смысл, Владимир Григорьевич принял меня на
работу в созданный им Институт. Отмечу, что он никогда не напоминал мне ни о сыне,
ни обо мне, хотя по жизни очень здорово мне помог.
Смерть Владимира Григорьевича Мокерова показалась мне обидной и
несправедливой. Он затратил много сил на создание института, на развитие технологии,
получил признание в России (что гораздо сложнее, чем за рубежом). Жить бы еще и
жить.

Воспоминания старшего научного сотрудника ИСВЧПЭ РАН Налбандова Бориса Георгиевича

Эти небольшие заметки могут показаться кому-то техническим отчѐтом по
интегральным схемам (ИС) на GaAs в НИИ молекулярной электроники. А, по-моему,
так и должно быть, ибо вся деятельность, весь трудовой путь человека, работающего с
полной отдачей, видящего ясно цель и добивающегося еѐ, всегда может быть
представлен техническими вехами: разработанными ИС. Поэтому вспоминать о
В.Г.Мокерове и не показать то, что было скрыто по причине кажущейся текучести
событий и временности достигнутых результатов, при ожидании следующих, более
достойных к печати, публикациям, представляется неверным или неточным.
Воспоминания без этих результатов – неполны и не подчѐркивают, не
показывают те реальные усилия и достижения, которые были получены от его идей,
руководства, помощи и даже споров. Я хочу предоставить возможность увидеть частицу
результатов его труда. Может показаться, что это мало – но это же только та часть, в
которой я участвовал. А остальное было вне моей работы. Хотя можно добавить и
работы по изучению двумерного газа, перед созданием НЕМТ и по квантовому эффекту
Холла, когда снимались результаты при температуре 2,6 К и магнитных полях свыше 50
кГц и прорисовывались плато Холла уже в преддверии дробного заряда, но… кстати всѐ
это оборудование победоносно уничтожили, как потом и сам институт НИИ
молекулярной электроники. Но Владимир Григорьевич создал новый институт, а это
посерьѐзней, чем схемы – это инструмент для создания схем.
Первое знакомство.
Я – аспирант МИЭТа, но моѐ рабочее место
в одной из лабораторий НИИ молекулярной
электроники. Для организации своей работы
мне требовалось многое, и всѐ это можно
было получить только с помощью работав-
ших специалистов и сотрудников НИИ
молекулярной электроники. А это уже зави-
село от того, как сложатся личные отноше-
ния. В основном всѐ было нормально, но
всегда как-то официально. И вот по какому-
то вопросу я был направлен к неизвестному
мне В.Г.Мокерову. Ну, я пошел его искать и
в большом, полутѐмном помещении, больше похожем на склад. У стены я увидел
письменный стол, освещѐнной настольной лампой и Мокерова, молодого симпатичного
парня. Он выслушал мои просьбы и вот тут я почувствовал, что меня встретили не как
чужака, а по-простому, по-свойски. Мы через 5 минут стали своими. Это было тогда так
важно, что можно запросто, без представлений обращаться и просто поговорить и
рассчитывать на помощь. Он в свою очередь рассказал о своей работе и я, полностью
поглощѐнный своей темой, считавший еѐ самой интересной, увидел, а ведь его тема ещѐ
загадочней, физические эффекты ещѐ богаче и интересней. Это сразу повысило его в
моих глазах, мол, не только встретил человека, который так дружески отнѐсся к
незнакомому аспиранту, но и сам он занимается очень интересной темой. На этом наши
отношения и остановились – у каждого своя тема, свои заботы, работаем в разных
подразделениях, но при случайных встречах всегда находились темы для обсуждения,
всегда было что-то общее. Так длилось довольно долго. Много произошло событий, и
вторая встреча уже произошла на разных уровнях.
Начальник отделения.
Наша лаборатория оказалась в составе отделения, руководителем которого
назначили В.Г.Мокерова, и начался новый этап – рабочий и вот тут – то я и увидел, что
не ошибся. Все совещания, принятия решений, стиль руководства, грамотность и прочее
– всѐ происходило так же дружественно. Конечно, были и споры, и разногласия, но он
со всеми находил возможность выяснить важное и существенное в любом вопросе и
принять такое решение, которое как будто сам принял и поэтому выполнял не как
указание сверху, а как совместно принятое решение. Вот тогда-то и пошла серия ИС
разработанная в инициативном порядке, которая привела к созданию ОЗУ 16 К,
умножителю 16х16 разрядов и др. и освоению технологии, физическим исследованиям
двумерного электронного газа и созданию первого тестового ЗУ на НЕМТ-ах, на
транзисторах с двумерным газом. По-моему это была первая в Союзе такая ИС. Тогда
это был прорыв – время выборки около 1 наносекунд. И это всѐ — результат его видения:
что надо сделать, хотя бы в инициативном порядке. Эта работа сочетала и научную
компоненту – свойства двумерного газа, квантовый эффект Холла, ошеломляющее на
тот момент открытие и освоение методик создания требуемых структур, приборов и
методик измерения и исследования и всѐ это воплощалось в сверхскоростные ИС. Когда
на работающих областях ОЗУ 16 К было получено время выборки несколько
наносекунд – это был рекорд. Тут надо учесть, что всякие, мягко говоря, интриги,
ставили вообще под сомнение всѐ отделение и руководителя. Когда они достигли
уровня руководства, требуя от него действий и «принципиальных» решений, к этому
времени ИС, фото которых приведены в этих воспоминаниях, и вышли на первый план.
Корпуса с этими ИС и результаты измерений легли на стол руководства и смели все
разговоры и сомнения. Правда ещѐ прозвучали слова о достоверности данных, но это
уже было оскорблением профессионализма специалистов другого отделения пятого,
которые лично проводили контроль данных ИС, фото распечатки контроля ОЗУ 16 К
также сохранилась и еѐ фото занимает можно сказать важное место среди других. К
сожалению это далеко не лучший результат измерений, но и он даѐт представление о
достигнутом уровне. И ребята из 5–го отделения резко оборвали все дискуссии – за
результаты отвечаем мы. И всѐ, Мокеров вышел из негласной схватки победителем,
доказав, что вся его политика и работа на перспективу, пусть в инициативном порядке –
были совершенно верными, приведшими к важным результатам. Наш ведущий технолог
получил прямой телефонный аппарат для связи с руководством – настолько ценными
были результаты. К сожалению, наступили «новые времена». Следующая наша встреча
– ИРЭ РАН.
Все перечисленные работы и приведённые результаты, в виде фотографий
или прорисовок с аналогового выхода строб-осциллографа, представлены впервые!
Они нигде ни печатались и не публиковались, поскольку были рабочими документами,
на основе которых предполагалось провести коррекцию проектов и переходить к этапу
изготовления кристаллов установочных партий, но… наступил 1991 год. Фотография
цифрового коррелятора сделана 07. 07. 09 – с оставшихся не у дел пластин с данными
БИС.
Дальше был Институт радиотехники и электроники Российской академии наук
(ИРЭ РАН). Что приятно ошеломило – решительная и твѐрдая установка на работу в
области СВЧ МИС. Сейчас ясно видно, насколько стратегически это решение было
верным, причѐм единственно верным. Это даѐтся не каждому руководителю – в смутные
времена, в суматохе клубящихся событий, меняющих и облик и нутро – определить
верный курс и привести небольшой коллектив, по существу с уровня лаборатории на
уровень Института сверхвысокочастотной полупроводниковой электроники (ИСВЧПЭ
РАН).
Мне редко удавалось быть в институте, и наше общение свелось к телефонным
переговорам. Их было очень много, и все важные, все по делу. Что опять удивило –
взятая задача – активные фазированные антенные решетки (АФАР). Ну, кто мы такие?
Ну знакомы с СВЧ техникой, ну грамотны в какой-то мере в применяемой элементной
базе…. Но браться за АФАР? И вот ведь точное решение нашел Мокеров – именно
АФАР. Во всех аспектах прекрасное дело и нужное и возможное. Есть в нѐм и простые
схемы и сложные и можно двигаться, осваивая и расчѐты и технологии материалов и
изготовления. А именно эта задача лежит на руководителе – определиться с тематикой
работ и организовать их. И эта задача сама стала поднимать коллектив на новый уровень
работ. И он такую задачу определил, отстоял и добился начать работы по этой
многогранной теме. Хотим мы или нет, признаѐм или нет – мы все выросли, взявшись за
эту тему. Какая же это заслуга Руководителя, что люди растут от поставленной им
задачи. Люди растут – постоянно учась, а ведь это главное свойство человека –
учиться и это свойство должно работать всю жизнь, что и делал Мокеров Владимир
Григорьевич лично сам и требовал от других.
Интересно вспомнить удивительное качество Мокерова — точно копировать голос
другого человека (этим жанром владеют немногие артисты). А вот в наших разговорах,
когда речь шла о чѐм-то серьѐзном, важном он в шутку, хотя темы шуток не допускали,
а в шутку говорить о серьѐзном, важном – это искусство, он говорил, обсуждал и вдруг
переходил на голос и интонации Сталина. Это было ошеломляюще, особенно вначале,
потом я привык и уже ждал: «А что скажэт таварищ Сталин». Сказанное всегда было к
месту. Кстати, даже сейчас, я в памяти могу услышать его «сталинское» обращение: «Я
дюмаю, что в этом вапросэ ми не будэм имэть разные мнэния». Ясно, что точно
передать интонации буквами невозможно, но примерно это звучало почти так.
И вот всё прошло,
осталась лишь память
Но так и должно,
И тяжёлая жалость,
Что краток наш миг
В этом мире бессмертном
Забыть нельзя, а помнить – больно.
Много было всего, достойного воспоминания, но это лишь часть памяти о
Владимире Григорьевиче Мокерове.

Воспоминания старшего научного сотрудника ИСВЧПЭ РАН, доцента кафедры №67 МИФИ, кандидата физико-математических наук
Васильевского Ивана Сергеевича.

Новый институт.
Тепло вспоминая о Владимире Григорьевиче Мокерове — многогранном ученом,
талантливом организаторе, патриоте и убежденном государственнике, хочется осветить
некоторые, наиболее важные по моему видению вехи в его деятельности, яркие
эпизоды, которые мне довелось наблюдать или быть причастным. Конечно же, самым
главным делом, которое по прошествии лет смело можно назвать чудом, стало создание
Мокеровым нового института и достижение передовых результатов в рекордно
короткие сроки.
Работая над дипломом на физфаке МГУ, я исследовал образцы, изготовленные в
лаборатории Г.Б. Галиева в ИРЭ РАН, в подразделении, возглавляемом Владимиром
Григорьевичем Мокеровым. Незримо, через моего научного руководителя — Владимира
Анатольевича Кульбачинского, поддерживалась связь с мощным коллективом
Мокерова, и к окончанию ВУЗа я имел несколько совместных публикаций. Я приезжал в
ИРЭ пару раз на обсуждение, но по-настоящему влился в коллектив под руководством
Владимира Григорьевича позднее, когда началось становление этого коллектива в
качестве самостоятельного, нового института Российской академии наук. Многие
подробности о предыстории создания института я узнавал потом, от сотрудников и
коллег, и от самого Владимира Григорьевича.
Непростым делом было создать новый институт в наше нелегкое время. Кроме
того, необходимо было заручиться серьезной поддержкой, доказать необходимость
такого «непопулярного» решения, пробиться сквозь бюрократические формальности —
предстояло отвоевать место для размещения, и «место под солнцем» для развития дела.
Мокерову удалось отстоять свою точку зрения и убедить ответственные структуры в
РАН, РАСУ и ФСБ. Главными аргументами были и важность тематики для страны, и
реальные результаты, продемонстрированные в его коллективе в составе ИРЭ. В здании
ИРЭ РАН (вековой давности постройка еще бывшего физфака МГУ), где была сырость
и грибок на стенах, отсутствие хорошей вентиляции и вывода выхлопов, возглавляемый
Мокеровым Центр микро- и наноэлектроники ютился без особых перспектив на
развитие. Как он сам говорил — «мышьяковая технология вблизи кремлевских стен — дело
недопустимое». Однако, одна из главных причин насущной необходимости отделения от
ИРЭ РАН — отсутствие финансовой самостоятельности при ведении НИР работ,
невозможность оперативно решить текущие хозяйственные вопросы.
Новому институту согласились передать небольшие площади на территории НИИ
Вакуумной техники им. С.А.Векшинского — на Нагорном проезде, д. 7. Получить
автономность — это было только начало тяжелых трудов по созданию института. Здание
было неприспособленно и захламлено настолько, что у приезжающих туда сотрудников
явственно складывалось впечатление невозможности сделать тут хоть что-нибудь
приличное. Тут Владимиру Григорьевичу приходилось выступать в роли прораба,
курировать ремонтные работы, организовать переезд лабораторий с громоздким
оборудованием. Многое из парка оборудования было сильно изношено, после тягот
переезда к тому же потребовался еще и серьезный ремонт отдельных установок.
Теперь, когда я размышляю о преодоленных Мокеровым трудностях, мне
приходит на ум чудесная сказка, в которой царевна-лягушка положила в один рукав
утиные косточки, а в другой налила остатки вина. А потом взмахнула рукавами — и
возникло озеро, а на нем поплыли прекрасные лебеди. Не менее чудесным для
наблюдателей образом и Владимиру Григорьевичу удалось сделать многое, располагая
минимумом ресурсов.
Первое знакомство
С каждым молодым сотрудником, которого предполагалось взять на работу в
ИСВЧПЭ РАН, Владимир Григорьевич безотлагательно беседовал. Так было и со мной.
Он пожал мне руку, представился «Мокеров» и рассказал о замыслах института и о
перспективах интересной работы. Через день, 23 сентября 2003 года я уже устроился на
работу. Так совпало, что мне довелось проработать под его руководством ровно 5 лет.
Первым заданием моим стала покраска шкафчиков для переодевания, что мы с
Евгением Климовым успешно сделали. Впоследствии, когда по случаю Владимир
Григорьевич порадовался присуждению мне диплома за выступление на конференции,
он с юмором вспомнил этот эпизод: «Ну вот, это не то, что шкафчики красить!»
Владимир Григорьевич буквально «собрал» коллектив, не только из своего отдела
ИРЭ, но из сотрудников НИИМЭ Зеленограда, НИТИ Рязани, привлек своих прежних
знакомых. Многие приходили попробовать, и оставались насовсем, увлеченные живой
атмосферой института — ведь дела спорились!
Несмотря на ярко выраженную индивидуальность сотрудников, и порою, их
непростые характеры, как часто бывает с творческими людьми, он смог находить с
каждым общий язык, а иногда и гасить конфликт. По-видимому, он справедливо считал,
что необходимо строить дело с теми, кого знаешь и кем располагаешь, а не ждать
«идеала».
Когда мы разводили руками в ответ на некоторые, сложные тогда для нас,
моменты, он сам брался за дело и писал разделы работ, связанные с широкой эрудицией.
Когда установки или какие-то блоки выходили из строя, он призывал нас не
унывать, а находить пути решения, браться самим за ремонт ничего не боясь, в том
числе подбадривал нас, когда мы были в нерешительности.
Уникальность созданного им института еще и в том, что стоящие задачи
решались высококлассными технологами напрямую, путем поиска и оптимизации,
опираясь на данные открытых публикаций, в противоположность другому способу —
когда для воссоздания технологий вскрывается зарубежная хорошая микросхема,
расшифровывается ее топология и строение гетероструктуры.
На фото — коллектив ИСВЧПЭ РАН с
Ж.И.Алферовым, 07 апреля 2004 г, инженерная
комната лаборатории эпитаксии.
В новом институте благодаря
Владимиру Григорьевичу создавалась
теплая, уютная обстановка, проведен ре-
монт, закуплена мебель. Все блистало
белым, в комнатах были очень высокие
потолки. В комнату отдыха и приема
пищи Владимир Григорьевич передал свой кухонный гарнитур, микроволновую печь. В
нашу лабораторию он передал большую угловую полку, которая ему была памятна (см.
фото выше). Для того, чтобы у сотрудников всегда были чистые халаты, Владимир
Григорьевич привез из дома стиральную машину, которая до сих пор работает.
…К сожалению, в науке сейчас встречается много профанации. Наверное,
мыльные пузыри — не редкость в областях, где есть крупные деньги и стоят сложные, не
всем понятные проблемы. На волне «нанотехнологий» как грибы после дождя вылезли
люди, претендующие на определение путей развития отечественной наноиндустрии.
Таковых «деятелей от науки», активно «охмуряющих» власть имущих, Владимир
Григорьевич много повидал. А ведь такие немало вредили делу, оттягивая ресурсы,
время, деньги, внимание чиновников. Они-то не скупились на саморекламу, красивые
слова, эффектные обещания. Будучи практиком, твердо верящим в свое дело, так
необходимое стране, он вместе с тем мало рассчитывал на помощь, финансирование.
Он продолжал всегда стучаться в правительственные и отраслевые программы, просить,
объяснять, хотя и не особо при этом рассчитывая на понимание и реальную поддержку.
«Мы все равно будем это постепенно развивать» — говорил он. Были проекты и в ФЦП по
электронной компонентной базе, ФЦП «исследования и разработки в области индустрии
наносистем и материалов». Не подкрепленные лоббистским ресурсом, заявки института
все же не выходили в победители, хотя в рейтинге получали высокие оценки.
Приходится с обидой признать, что созданный государством инструмент развития
реального сектора науки и технологий — Федеральные целевые программы — оказался
неспособным поддержать институт и способствовать начинаниям В.Г. Мокерова.
Также он считал, что наша задача — сделать продукт, который будет востребован
потребителем сразу. Никакие промежуточные полуфабрикаты никто не купит. «Мы
думали — сделаем транзистор СВЧ, и его будут брать. Нет, надо доводить все разработки
до состояния готовой к применению продукции, схемы в корпусе, которую можно
вставить в модули и системы, тогда будет спрос и финансирование».
Думаю, неприятным моментом стало для Владимира Григорьевича неприятие его
в академики. Несмотря на большую и плодотворную работу, де-факто известную
ключевым фигурам в отделении академии наук, он не стал там по-настоящему своим.
Такой уровень подразумевал свою политику, свои правила игры. Владимир Григорьевич
не был заинтересован в политических интригах, не всегда компромиссный, пожалуй, он
неохотно входил или вовсе не входил в альянсы с кем-либо. И менее кого-либо
стремился к власти. Необходимость самостоятельности его как руководителя нового
института была продиктована необходимостью делать дело хорошо, быть хозяином
своего труда! Думаю, его понимали совершенно не так, и не простили такого
бунтарства. Тем не менее, Мокеров добивался признания академии, и дважды баллоти-
ровался в действительные члены РАН. Для него разочарование в таком, пусть
формальном для него определении его статуса, было вдвойне обиднее — ведь многие
видные академики приезжали, видели институт, были информированы о работах и
достижениях коллектива, и определенно высказывались в поддержку. Но «за глаза»
было другое.
Достижения.
За прошедшие пять лет существования
института было сделано очень многое. Сам Владимир
Григорьевич вначале говорил, что в России
существует более чем 20 — летнее отставание от
мирового уровня в технологиях твердотельной СВЧ
электроники. Преодоление такого разрыва — это был
его главный лозунг. В результате достижений
ИСВЧПЭ РАН за пять лет этот разрыв был, в
основном, преодолен. Было освоено 2 типа
наногетероструктур по Р-НЕМТ — технологии на
подложках GaAs, для малошумящих и мощных
транзисторов, на базе этой технологии создана первая
в России монолитная интегральная схема
малошумящего усилителя. Созданы НЕМТ – гетеро-
структуры и транзисторы для частотного диапазона
более 100 ГГц, а недавно получены отличные результаты по перспективным
транзисторам на основе нитридов GaN/AlGaN. Во многих разработках ИСВЧПЭ РАН
оказывался несколько в «тени» крупных лидеров — заводов Исток, Пульсар и др, которые
привлекали небольшой институт в субподрядчики.
Зарубежные связи и сотрудничество. Отзывы.
На конференции по физике полупроводников ко мне подошел я Пермогоров
Сергей Александрович, который увидел в соавторах доклада фамилию Мокерова. Он
искренне порадовался успехам Владимира Григорьевича — о создании нового института
он узнал от меня. Оказалось, что он занимался исследованиями также под руководством
Е.Ф. Гросса на физфаке ЛГУ, а юный Владимир Григорьевич работал буквально за
соседним столом. В университете Амстердама тепло и с уважением вспоминал о нем
профессор де Виссер, с которым Мокеров встречался, и были созданы серии научных
работ.
Дальновидность.
Еще в России термин «нано» не был популярен, еще за этот ярлык не
предлагалось платить большие деньги, а Владимир Григорьевич одним из первых взял
на вооружение этот термин. Новую лабораторию своего института он назвал
«лабораторией исследования процессов формирования наногетероструктур А3В5». С тех
пор этот термин «наногетероструктуры», нам тогда казавшийся весьма громоздким,
начал прочно входить в обиход. А потом он неоднократно звучал в программах
проектов, и был заимствован коллегами-физиками.
Владимир Григорьевич всегда подчеркивал изящество действия квантовой
механики в наших объектах наномира — квантовых наногетероструктурах, и увлекал
студентов и аспирантов, говоря: «Вы проходите в курсе квантовой механики ряд задач
на квантующий потенциал, волновые функции частиц, туннелирование. Здесь у нас в
институте вы можете изготовить такие квантовые объекты и исследовать их свойства,
наша работа — настоящий практикум по квантовой механике.»
Быть может, именно благодаря своей дальновидности Владимир Григорьевич
никогда не боялся делиться — образцами, информацией и советами. Наши публикации
были достаточно подробными и информативными, не было намеренного утаивания или
изменения технологической информации. По его решению мы передавали «по дружбе»
множество образцов гетероструктур в МИЭТ, в МИКРАН (Томск), на которых коллеги
осваивали технологию, а потом и выполняли заказные работы. Он не боялся
консультировать по вопросам технологии профильные организации — ОКБ «Планета»,
НИИИС им. Седакова. Наверное, он считал: то, что уже сделано нами в институте — уже
несколько устарело. Он видел, как стремятся догнать ИСВЧПЭ другие профильные
организации, и видел конкурентоспособность института в постоянном развитии,
освоении нового. Например, когда в СПб ФТ НОЦ РАН В. Устиновым был освоен
выпуск гетероструктур Р-НЕМТ, он говорил — «а мы делаем и гетероструктуры, и потом
на их основе монолитные интегральные схемы, чего у них пока нет». Когда стало ясно,
что в недалеком будущем технологии таких схем будут осваивать и другие организации,
он возложил перспективы на прорыв в еще более высокие частотные диапазоны, в чем
коллектив института уже успел создать задел.
Когда работа организована руководителем хорошо, то есть возможность всецело
отдаваться творчеству, решению поставленной задачи. Так сумел организовать труд
Владимир Григорьевич.
В кабинете.
Владимир Григорьевич практиковал ежедневные совещания по текущим
производственным вопросам. В 17-18 часов он собирал заведующих лабораториями для
краткого обсуждения — он вникал в подробности, советовал, настаивал. Он всегда
быстро помогал решить насущные проблемы, благодаря чему работать никогда не было
в тягость.
В кабинете его располагались несколько шкафов с выпусками журналов Journal of
Applied Physics, IEEE Electron Devices и другие, а также книги и учебники по тематике.
Он постоянно работал над зарубежной литературой, делал заметки на полях.
О молодежи.
При создании нового института Владимир Григорьевич уделил большое внимание
работе с молодежью. Один из секретов успехов института — уникально молодой состав.
Большая часть инженеров-исследователей, младшие научные сотрудники — молодежь в
возрасте до 32 лет. Владимир Григорьевич на примере своего малого института создал
условия для привлечения и закрепления молодых кадров в науку и технологии, задолго
до того, как этой проблемой озаботились Федеральные целевые программы.
Привлекались студенты из МИФИ, МГУ, МЭИ, МИЭМ. С каждым принимаемым
на работу Владимир Григорьевич долго и увлекательно беседовал. Каждого
пришедшего он настраивал на масштабность открывающихся возможностей и задач. Он
любил говорить нам: «Каждый дипломник, работающий на эпитаксии, должен довести
свои структуры до транзисторов, измерить их характеристики, тогда работа будет
действительно завершенной». В напряженное время написания моей диссертации он
позволял мне отсутствовать по нескольку дней в неделю, не оформляя отпуск или
отгулы за свой счет. Мокеров считал, что если пойти навстречу человеку, если помочь
решить его проблему, то отдача в работе будет, несомненно, значительной.
Также по его инициативе были введены в состав ученого совета Института
молодые кандидаты наук – И. Васильевский и А. Павлов.
Помню, какое большое внимание Мокеров уделял дипломникам. На научно-
техническом совете института проходило заслушивание и обсуждение дипломных
работ, он лично вникал в содержание и советовал, как придать работе основательное
звучание. Я уверен, что для директора института заботиться о качестве работы
дипломника — приятная редкость!
Когда в институте начали осваивать процессы утонения пластин, Владимир
Григорьевич откомандировал молодых сотрудников института на обучение в
Шотландию. При этом он предварительно направил их на курсы английского языка и
оплатил их обучение. Когда я собирался на международную конференцию по физике
низких температур в Голландию, он оплатил мне оргвзнос. Я просто назвал ему сумму,
и он выдал мне деньги. Вот так, для дела он не жалел средств, порой отдавая свои
личные деньги. Когда я пришел к нему попросить приобрести проекционный экран для
проведения презентаций новой кафедры в МИФИ, он просто вынул необходимую сумму
из своего кошелька.
МИФИ.
Кафедра.
ИСВЧПЭ и МИФИ связывали давние традиции. Многие ребята приходили в
институт на практику, готовили здесь дипломные работы, некоторые оставались
работать в институте.
В конце 2007 года, при содействии большого друга института СВЧПЭ,
легендарного доцента МИФИ Гладкова Владимира Петровича состоялся визит первого
проректора МИФИ В.И. Метечко, который высоко оценил потенциал Института. После
рассказа Виктора Ивановича на экскурсию приехал недавно избранный ректор МИФИ —
Михаил Николаевич Стриханов. Ему очень понравилась творческая атмосфера, молодой
коллектив, энтузиазм и уверенность Владимира Григорьевича в развиваемом деле. Он
как-то сразу проникся уважением к Владимиру Григорьевичу, поверил в перспек-
тивность и реальность дела, которое развивает молодой институт. В МИФИ развивалось
множество направлений и работ, в том числе достаточно серьезных, но по масштаб-
ности исполнения они, в подавляющем большинстве уступали делу Владимира
Григорьевича. У Стриханова и Мокерова созрела мысль закрепить связь МИФИ и
ИСВЧПЭ РАН, создав новую кафедру на факультете «Т» — Экспериментальной и
теоретической физики, самом престижном и крупном инженерном факультете.
Владимир Григорьевич убеждал Ученый совет МИФИ в важности и необходимости
такого решения, и, несмотря на неоднозначную реакцию, кафедра была создана.
Мокеров предложил развернутое название — «кафедра физики наноразмерных
гетероструктур и СВЧ наноэлектроники», причем настоял на присутствии в названии
второй части, которое и закрепилось за кафедрой №67, созданной 26 февраля 2008 г.
Без конкретной прикладной направленности подготовка специалистов теряет
свою целостность — всегда считал он. Кафедра должна была готовить инженеров-
физиков для нашего института и смежных организаций, обеспечить комплексную
подготовку инженеров — исследователей. Это подразумевало необходимость разработать
новые спецкурсы, так как уровень образовательных программ в нашей области на стыке
нанотехнологий, микроэлектроники и физики низкоразмерных систем, был крайне
низким и не отвечающим мировому уровню и современным требованием. Так, я начал
свою деятельность на кафедре как раз с обсуждения образовательных программ.
29 апреля 2008 года Владимир Григорьевич был включен в состав Ученого совета
МИФИ.
Владимир Григорьевич настоял на закупке современного научно-техноло-
гического оборудования для наноцентра МИФИ — установки эпитаксии Riber Compact 21
и нанолитографа Raith 150TWO. До этого список оборудования для «Научно-
образовательного центра по направлению «нанотехнологии»» представлял собой
разношерстный перечень на 26 наименований, не укладывающихся не только в
«нанотехнологии», но и вообще в единую концепцию.
Когда я сказал ему, что на полную конфигурацию установки денег, выделяемых в
МИФИ, немного не хватает, он в ту же минуту набрал телефон официального дилера и
настоял на скидке.
Выступление перед второкурсниками МИФИ.
Нам предстоял первый набор на кафедру — все второкурсники распределялись и
должны были сделать выбор специализации в пользу одной из кафедр. Наша кафедра
была только организована, совсем ещѐ не известна. Но хотелось набрать сильных,
активных ребят, человек 8-12. Для агитации предоставлялось время в огромной
поточной аудитории. Мы ехали на старенькой институтской Волге: Владимир
Григорьевич и я, и немного припаздывали, везли огромный проекционный экран и
проектор, а также растиражированные цветные брошюры о кафедре.
Наше выступление было последним среди всех кафедр, и через полчаса по
окончании его студенты должны были отнести заявление о распределении в деканат — и
я считаю, непросто было повлиять на решение студентов в этот последний момент!
Пока я разворачивал экран и проектор, Владимир Григорьевич начал
рассказывать об институте и направлении работы. Он акцентировал на практической
стороне нашей сложной науки и технологий — транзисторах и микросхемах. Он был
настолько увлечен проблематикой, что несколько углублялся в подробности,
выходящие за рамки восприятия студентов. Кроме того, студенты факультета
экспериментальной и теоретической физики (по словам знатока студенчества Гладкова
В.П.) считают транзисторы и микросхемы уделом «электронщиков», областью, больше
подходящей факультету электроники и автоматики, и, возможно, поэтому наше
выступление их недостаточно увлекло. Тем более обидно, что в нашей области
необходимы глубокие как фундаментальные знания, так и технологические,
инженерные. Так или иначе, первый набор был, к нашему огорчению, совсем невелик —
на кафедру №67 подали заявления всего 5 желающих, из которых взяли четверо ребят.
Встреча с президентом Д.А. Медведевым в МИФИ.
Готовился проект о создании «национальных исследовательских университетов» —
МИСИС, МИФИ. По этому поводу в июле 2008 г. предстоял визит Президента России
Дмитрия Медведева с министрами — образования и науки Андреем Фурсенко и главой
Росатома Сергеем Кириенко. Новая кафедра с интересными достижениями института
ИСВЧПЭ также должна была представить «изюминку» в копилку достижений,
демонстрируемых на выставке высоким гостям. Как всегда, готовились спешно.
Вечером собирались в Институте, подготовили новый планшет с образцами. За пару лет
в институте были созданы новые монолитные схемы и транзисторы, образцы которые
еще не успели вставить в планшет. Вообще оказалось, что из-за сильной загруженности
повседневной конструктивной работой не хватало времени на «саморекламу». [О, как
это разительно отличало ИСВЧПЭ от многих других коллективов и организаций,
которые зачастую раздували значимость своих результатов, создавая много шума из
ничего.] Плакат был напечатан рано утром 24 июля, в день визита Президента.
В отремонтированном корпусе завода «Квант» было очень жарко, так что многие
снимали пиджаки в долгом ожидании. Чуть поодаль от огромных окон выстроился ряд
столов со стендами и материалами выставки, на стенах развесили плакаты. Владимир
Григорьевич в скромной рубашке, без галстука, никакого официоза или желания
покрасоваться. Сначала прибыли министры — прошел Фурсенко и затем Кириенко.
Фурсенко не задержался, а Кириенко сосредоточенно высматривал на выставке
инновационные зерна. Владимир Григорьевич очень заинтересовал его новыми
достижениями в электронике, сотрудничеством с предприятием Росатома НИИИС им.
Седакова. Кириенко это запомнил и впоследствии заметил Президенту, когда тот
говорил с нами на выставке.
На фото — М.Н. Стриханов беседует с С.В. Кириенко.
В.Г. Мокеров сидит за столом в голубой рубашке.
М.Н.Стриханов представил Владимира
Григорьевича — академик РАН. Мокеров
поправил: «Ну, не академик, а член-
корреспондент». Медведев сказал тогда:
«Думаю, Вы скоро им станете», и пожелал
новых творческих успехов, пожав руку
Владимиру Григорьевичу и мне. Полторы
минуты. Все согласно протоколу.
На фото — Президент Д. Медведев пожимает руку В.Г.
Мокерову. Из репортажа РТР — Вести 24 июля 2008 г.
Владимир Григорьевич, которому тогда уже
нездоровилось, был утомлен долгим ожида-
нием, когда разблокируют выезд. Мы перешли
в прохладный зал Технопарка, где нам
предложили чай с печеньем. Он сидел,
прикрыв глаза, и был немного усталым, но
встречей остался доволен. Может быть, дело
пойдет теперь лучше, вместе с МИФИ, сказал он. Вузам сейчас будут оказывать
большую поддержку, за ними будущее. Как уже давно построено развитие науки и
технологий на Западе — при университетах. «Там созданы крупные научные центры, под
руководством видных ученых, много молодежи, аспирантов. Вот тогда-то обеспечен
успех».
…В ожидании Владимир Григорьевич протянул мне яблоко…
На президиуме РАН.
Владимир Григорьевич выступал на президиуме Российской академии наук
дважды. Он пригласил на оба заседания своих сотрудников — заведующих
лабораториями ИСВЧПЭ РАН и молодых ребят. Первое заседание было посвящено
текущей работе созданного недавно института. Владимиру Григорьевичу свойственно
широкое освещение проблемы, он, будучи профессионалом, старался не упускать
детали. Доклад был очень подробный и информативный. Освещались наработки, планы
развития института, подчеркивалась значимость поддержки РАН, также он не мог не
поблагодарить академика, Нобелевского лауреата Жореса Ивановича Алферова за его
участие и внимание к работам института. Заседание проходило в старом здании на
Ленинском проспекте, в огромном зале. В ожидании своего доклада Владимир
Григорьевич сидел на стуле в ряду у окна, рядом с давним другом Юрасом Карловичем
Пожелой. Видно было, что он немного волновался.
Фото — перед докладом и во время доклада В.Г. Мокерова на президиуме РАН
(старое здание, 28 февраля 2006)
Доклад был достаточно громоздок для восприятия, так как содержал большое
количество подробностей. Общество академиков по совершенно различным направ-
лениям науки, видимо, не воспринимало такое обилие информации. Они привыкли
видеть иллюстративные слайды, с яркими картинками и тезисным наполнением. После
доклада была критика, выступал в пику Мокерову академик Ю.А. Осипьян, член той же
секции ОИТВС, что и Мокеров. Однако, после выступили Пожела и Алферов в
поддержку Мокерова и нового института. Алферов сказал, что хорошо знаком с
работами коллектива института, высоко оценивает его потенциал и результаты.
Впечатление академиков было размыто. Несмотря на поддержку, многие академики
были откровенно безразличны к происходящему. Когда в середине сессии докладов
женщины стали разносить чай, пространство оживилось, а после чая они стали
переговариваться о чем-то своем, склоняя головы.
Второе выступление на президиуме РАН в апреле 2008 г. было совсем другим.
Отбивая нападки недоброжелателей, Мокеров договорился с президентом РАН
Осиповым о докладе на президиуме РАН. Он был подготовлен лаконично, результаты
убедительно показывали новые и неоспоримые достижения института. В поддержку
важности этого направления выступили приглашенные представители промыш-
ленности. Всем стало ясно, насколько важна отрасль, в которой боролся за результат (а
еще и с непониманием или равнодушием) Мокеров и его институт, и сколь многого
сумел достичь своими скромными силами при той небольшой поддержке его коллектив!
Это был триумф института и самого Мокерова. В поддержку института выступил
также проректор МИФИ А.Н. Петровский, рассказав о важности данного направления
для МИФИ, о необходимости подготовки новых кадров, которую призвана обеспечить
кафедра, недавно созданная В.Г. Мокеровым.
Статья в газете «Поиск»: «Вырастет отрасль?»
от 25 апреля 2008 г.
Наследие.
Он ушел, пожалуй, на самом подъеме,
когда ситуация стала наиболее благо-
приятной для продолжения работ. Было
закуплено все необходимое оборудо-
вание, сложился действующий коллек-
тив, накоплен громадный опыт. Он
доказал состоятельность своих идей,
высокий потенциал института, важ-
ность тематики и реальность получен-
ных результатов. Направлений работы
стало много, возможностей – больше, чем мог в динамичном режиме проработать наш
маленький коллектив. Он стал первым, кто много и настойчиво призывал к развитию
направления СВЧ электроники, физики гетероструктур. Теперь мне видно, как многие
стараются вклиниться в эту область, возникает конкуренция. Многие тезисы, планки
рекордов, которые ставят перед собой коллеги твердотельщики в нашей тематике, были
сформулированы им. Он первый призывал к созданию государственной программы
развития данной тематики и был ее автором. Нет сомнений, что он осознанно отдал все
свои силы и время, сделал все возможное и невозможное для добросовестного, наиболее
эффективного развития направления твердотельной наногетероструктурной СВЧ
электроники в России. Авторитет института, никогда не занимавшегося рекламой, не
имеющего даже наполненного Интернет сайта, сложился из-за исключительности
достигнутого результата — объективного, оцененного критически настроенными
организациями- потребителями. Этот авторитет основывался на личном порыве
Владимира Григорьевича, его непрестанной работе, вниманию к каждой детали
исследований и производственным вопросам.
Институт никогда не экономил на научных исследованиях, на поиске новых
решений. В нашей лаборатории число изготовляемых опытных образцов — около 700 за
5 лет, что позволило не только перебрать практически все известные в мире
транзисторные наноструктуры, накопить массу практического материала, но и
предложить ряд новых интересных структур, в которых наблюдали и объясняли
интересные квантовые явления.
В последние месяцы благодаря его настойчивости были написана и отправлена в
печать статья с выдающимся результатами института, полученными на транзисторах на
основе нитридов галлия и алюминия. К сожалению, эта работа увидела свет уже после
его ухода, и стала первой печатной работой института ИСВЧПЭ РАН по результатам на
транзисторах. Он подготовил также черновики статьи по транзисторам на основе
гетеросистемы InAlAs/InGaAs/InP, перспективных для миллиметрового диапазона длин
волн.
Новая кафедра в МИФИ, внимание ректора в СВЧ тематике, перспектива
«кузницы кадров» — все это давало возможность со временем подготовить новый
кадровый потенциал и новую современную технологическую базу для развития
направления.
В сентябре на рабочей доске в кабинете Владимира Григорьевича был прикреплен
план — структурная схема создания наноцентра – Центра наноэлектронных технологий, —
это была его новая мечта, которую он хотел реализовать в МИФИ. Тогда я уже активно
по его поручению занимался делами кафедры в МИФИ, и он обсуждал со мной
структуру такого Центра. Центр был задуман Владимиром Григорьевичем, по сути, как
новый компактный институт со сходными с ИСВЧПЭ задачами и технологической
цепочкой. Закупка в МИФИ эпитаксии и нанолитографии должна была стать первым
шагом на пути реализации этого проекта. С трагическим обрывом жизненного пути
Владимира Григорьевича эта мечта практически потерялась, поскольку без авторитета,
знаний и энтузиазма Мокерова трудно было помыслить еѐ реализацию. Мне было
особенно обидно, когда ректор говорил о том, что «теперь придется забыть об этом», а
Гладков — что «теперь не до масштабности, мы будем довольствоваться работой на
эпитаксии». Тем не менее, постепенно наступил перелом, осознание необходимости и
перспективности такого центра, подкрепленное бурным интересом многих научно-
технологических коллективов к СВЧ твердотельной электронике. Бесспорно, сейчас мы
должны постараться продолжить это достойное начинание, руководствуясь тем
энтузиазмом и верой дорогого Владимира Григорьевича, которые он имел к горячо
любимому делу! И конечно, задуманный им, и создаваемый несмотря на всю тяжесть
нашей утраты, центр наноэлектроники МИФИ должен по справедливости и по праву
носить его доброе имя.
В чем же феномен Мокерова, разгадка его успеха? Почему ему удалось сделать
казалось бы, невозможное? Он не просто создал новую организацию, собрал
специалистов. Он сумел увлечь каждого общим интересным делом. Для его сотрудников
работа стала не формальной обязанностью, а и личным интересом. От Мокерова
исходил такой энергичный энтузиазм и устремленность, которые передавались нам,
сотрудникам. Он настаивал, побуждал и укреплял на пути к новым достижениям, к
преодолению проблем. Он «болел» за дело, и для него не было мелочей. Каждый
важный элемент проблемы живо его интересовал, он вместе с ведущими технологами
искал пути решения. Думаю, он делал все возможное и решал текущие хозяйственные
вопросы. Его уход стал ударом, ошеломляющей потерей для института.
Труд, энтузиазм и самоотверженность Владимира Григорьевича навсегда вошли в
сокровищницу российских достижений. Зная или не зная о том, каждый, работающий в
нашей области гетероструктурной СВЧ электроники, коснется или будет опираться на
те результаты, которые достигнуты коллективом института благодаря усилиям этого
замечательного человека. Пусть они не будут казаться революционными, но первые
шаги было сделать действительно трудно! И он сумел сделать их — он стал человеком,
проложившим этот путь первым в России! Его усилия сохраняются в виде работ,
развитых технологий, научных публикаций, в людях, получивших огромный опыт и
уверенность в решении сложных научно-технических проблем. А его жизненный
пример сохраняется в сердцах его сотрудников, всегда помнящих его.

Воспоминания кандидата технических наук Сеничкина Алексея Петровича

Впервые я познакомился с В.Г.Мокеровым
в 1980 году на одной из расширенных коллегий
Министерства электронной промышленности
СССР (МЭП СССР), куда помимо директоров
предприятий приглашали специалистов Минис-
терства и других ведомств, в частности —
Академии наук. В числе вопросов, обсуждав-
шихся на коллегии, были перспективы развития
промышленного оборудования молекулярно-
лучевой эпитаксии (МЛЭ), которым в Минис-
терстве занимался Научно-исследовательский
технологический институт (НИТИ) (г. Рязань).
Доклад директора НИТИ Денисова Альберта
Георгиевича о создании промышленных произ-
водственных комплексов МЛЭ, оснащенных аналитической аппаратурой электронной
Оже-спектроскопии, квадрупольной масс-спектрометрии, дифракции электронов
поддержали присутствующие на коллегии академики Ж.И. Алферов, Ю.В. Гуляев и
выступавший от имени Научно-исследовательского института молекулярной электро-
ники (НИИМЭ, г. Зеленоград), вместо заболевшего директора, начальник отдела доктор
физико-математических наук В.Г. Мокеров. Они считали, что только эта технология
позволяет устойчиво получать квантово-размерные гетероструктуры с модулированным
легированием, сверхрешетки и другие объекты, включающие в себя слои, толщины
которых составляют от 0,1до 10 нм. Термины «нанообъекты» и «нанотехнололгии» в то
время еще не употреблялись, но сами объекты и технологии уже существовали. Позднее
в мире появилась еще одна технология, позволяющая достигать таких же результатов,
что и МЛЭ — это эпитаксия из металлоорганических соединений. Но основные научные
открытия в области квантово-размерных структур в мире были сделаны на структурах,
выращенных методом МЛЭ, и получены две Нобелевские премии (за создание
сверхрешеток и за открытие дробного квантового эффекта Холла).
Благодаря поддержке этих ученых на коллегии, НИТИ были выделены деньги на
развитие оборудования МЛЭ. В дальнейшем Владимир Григорьевич принял деятельное
участие в обсуждении конструкции и технических условий новой установки. В
результате в 1984 году (на пару лет раньше, чем за рубежом) был создан магистрально —
модульный технологический комплекс, получивший название «Цна», который в 1989
году экспонировался на Международной выставке в Лейпциге, где был удостоен
Золотой медали, которую вручал Генеральный секретарь Социалистической единой
партии Германии Э. Хоннекер. Выпущено этих машин в стране было около 12 штук, все
они разошлись по ведущим предприятиям Министерства и Академии наук.
Сейчас в ИСВЧПЭ РАН работает одна из установок «Цна», на которой
выращиваются квантово-размерные структуры для СВЧ транзисторов и монолитных
интегральных схем, имеющие параметры на уровне лучших зарубежных аналогов.
Владимир Григорьевич был остроумным человеком. Мог удачно употребить
цитату классика. Обсуждение одного ученого закончил фразой: «Какой ни есть, а он
родня». Мог высмеять глупый поступок. По окончании одной из конференций,
проходившей в г. Батуми в июле 1985 года сразу после вступления в силу антиалко-
гольного указа М.С. Горбачева, организаторы – сотрудники местного физического
института – провели морскую поездку на теплоходе, в ходе которой предложили
участникам конференции по бокалу сухого вина. Из предосторожности организаторы на
полном серьезе предложили спуститься с прохладной палубы в душный трюм.
Владимир Григорьевич резонно заметил, что пограничники, у которых есть бинокли, не
могут с их помощью определить, что мы пьем сухое вино, а не виноградный сок, и,
кстати, не они контролируют выполнение указа, а милиция, у которой вообще нет
биноклей. Спуск в трюм был отменен, за что участники конференции были очень
признательны. Мог вспомнить удачный анекдот. Как-то на замечание одного из
сотрудников о скудости современной политической жизни сразу же рассказал анекдот:
Идут навстречу друг другу две демонстрации. Коммунисты несут плакат: «Ленин –
жив», демократы несут плакат: «Ельцин – здоров».
Он был способен на решительные поступки в интересах дела. Так, после его
избрания в 1990 г. членом-корреспондентом АН СССР, работая уже в Институте
радиотехники и электроники АН СССР (ныне ИРЭ РАН), он оформил документы на
передачу из НИИМЭ, в котором он прежде работал, и который к тому времени уже
начал (как и весь МЭП СССР) разваливаться, в ИРЭ РАН (т.е. из одной государственной
организации в другую государственную организацию), двух современных установок
МЛЭ марки МВЕ-100- фирмы «Riber» (Франция). Подпись на документы о передаче
оборудования вновь избранный директор НИИМЭ почему-то все не ставил и не ставил,
хотя на словах неоднократно заверял Владимира Григорьевича, что того и гляди –
оформит документы. Тогда Владимир Григорьевич перевез одну из установок в ИРЭ.
Обосновывал он свой поступок фразой: «Земля без крестьян так же бесполезна, как и
крестьяне без земли», поскольку все толковые сотрудники ушли вместе с ним в ИРЭ
РАН. После этого, post factum, документы на передачу одной установки были
подписаны. Он очень жалел, что не смог вывезти из НИИМЭ вторую установку МЛЭ.
Судьба ее неизвестна, но, во всяком случае, публикаций по тематике МЛЭ сотрудников
НИИМЭ я в литературе не встречал, а В.Г. Мокеров с 1990 по 2008 гг. опубликовал
около 180 работ по МЛЭ. Своим поступком он сохранил МЛЭ если не для страны
(поскольку сильные коллективы имеются еще в Санкт-Петербурге и Новосибирском
Академгородке) то, во всяком случае, для Москвы.
Большую роль он сыграл в моей личной судьбе. После развала НИТИ в 1995
году, я приехал в Москву и обратился к нему с просьбой взять меня на работу. Он
переговорил с директором ИРЭ академиком Ю.В. Гуляевым и я был принят на
постоянную работу в Москву, несмотря на то, что у меня была рязанская прописка.
Приняли еще трех бывших сотрудников НИТИ с рязанской пропиской. Мы были
одними из первых гасторбайтеров. Позднее он помог мне перебраться в Москву. Сейчас
из четырех рязанских гасторбайтеров один – зам. директора ИСВЧПЭ РАН по научной
работе, а другой – начальник лаборатории.
Владимир Григорьевич был демократичным и дипломатичным человеком. Как-то
предстоял выбор ученого секретаря кафедры «Полупроводниковые приборы», которую
он возглавлял в Московском институте радиотехники, электроники и автоматики. Я
работал там по совместительству доцентом кафедры. Определились два кандидата, оба
очень достойные люди. Оба обратились за поддержкой к Мокерову. Он обоим обещал
поддержку. А потом подумал: «А что, если все проголосуют только за одного
кандидата, а за второго не будет ни одного голоса?». Спросил меня: «Алеша, а ты кому
отдаешь предпочтение?» Мне тоже оба казались одинаково достойными. «Тогда
предлагаю проголосовать так: ты за одного, а я – за второго, и у обоих будет хотя бы по
одному голосу». Так мы и сделали. В результате кафедра выбрала наиболее достойного
по ее мнению ученого секретаря, причем за каждого из кандидатов было подано больше,
чем один голос.
Я не помню, чтобы Владимир Григорьевич полностью использовал хотя бы раз
положенный ему отпуск. Иногда он прибавлял к праздникам новогодним или майским
максимум неделю и возвращался загоревшим и отдохнувшим. С момента основания
ИСВЧПЭ РАН (т.е. с 2002 года) ни разу мне не пришлось исполнять обязанности
директора института, Владимир Григорьевич и зимой и летом был на рабочем месте.
Мне не нравится слово «трудоголик», просто работа была его вторым домом. Накануне
его смерти у меня и многих сотрудников были с ним телефонные разговоры, столько
дел он планировал на вторник 23 сентября 2008 года!
Мне порой кажется, что Шеф просто, наконец, решил отдохнуть и ушел в отпуск.
Как жаль, что мне это только кажется.
Я благодарен судьбе за то, что она свела меня с Владимиром Григорьевичем
Мокеровым.

Воспоминания молодого сотрудника ИСВЧПЭ РАН
кандидата технических наук Павлова Александра Юрьевича

До сих пор помню тот день, когда пришел устраиваться на работу в Институт
сверхвысокочастотной полупроводниковой электроники Российской академии наук
(ИСВЧПЭ РАН), это была пятница 11 марта 2005 года. Когда меня пригласили к
директору, я уже был в курсе, чем занимается институт, так как тут уже работали мои
однокурсники. И первый вопрос Владимира Григорьевича Мокерова мне был: “Есть ли
у тебя желание работать?”. Он не стал расспрашивать о моем образовании, какие у меня
достижения, его интересовала моя заинтересованность в общем деле. После беседы с
директором, мне сказали, что в понедельник с документами для оформления могу
выходить на работу в ИСВЧПЭ РАН на должность инженера. Сразу хочется отметить
ставку Владимира Григорьевича на молодежь, он верил в нас. Постепенно вписываясь в
коллектив, заметил, что в институте присутствует, и молодежь и старшее поколение у
которых мы учились. И создание такого коллектива – заслуга Владимира Григорьевича.
Наш директор всячески помогал молодым специалистам. Каждый сотрудник института
может вспомнить моменты положительного отношения директора к нему. Владимир
Григорьевич несколько раз организовывал присутствие сотрудников института на
собраниях в президиуме РАН, что еще больше вселяло уверенность в наших силах, в
силах института. Очень часто Владимир Григорьевич проводил собрания у себя в
кабинете со свободным посещением всех сотрудников. Это и обсуждения работ
дипломников, результатов конференции, обсуждение отчетов о проделанной работе и
многое другое. Владимир Григорьевич знал всех сотрудников в лицо, знал их проблемы
и помогал, чем мог. Вспоминается случай, когда я получил диплом кандидата
технических наук и принес его копию в личное дело, то через час меня вызвали к
директору, и Владимир Григорьевич в присутствии коллектива торжественно поздравил
меня с получением диплома и вручил большой букет цветов, для меня была загадка
потом, где такой букет успели достать. Еще вспоминается, как Владимир Григорьевич
поддерживал все начинания молодых специалистов, он был научным руководителем
многих молодых ребят, он помогал правильно написать статьи, тезисы, помогал с
литературой, устроил в институте лекции для желающих по физике твердого тела,
чтобы молодые ребята быстрее разобрались с проблемами в сверхвысокочастотной
полупроводниковой электроники и работали в этой области более эффективно. Очень
радовал момент, что директор всегда был для тебя доступным. Владимир Григорьевич
был полностью погружен в работу. Он приезжал рано утром и до вечера был занят
решением проблем и интересами института. Даже когда Владимир Григорьевич заболел
и в это время он был в работе. Нам очень стало не хватать директора, когда его не стало.
Вот уже пятый год как я в коллективе института ИСВЧПЭ РАН и я не жалел, что
пришел сюда работать под руководством Владимира Григорьевича Мокерова. За этот
срок я успел от инженера подняться до старшего научного сотрудника, получить
дополнительные знания, навыки, умения и опыт. Надеюсь, что созданные идеи,
коллектив, Владимиром Григорьевичем Мокеровым будут не только памятью о нем, но
и развиваться и еще больше расти и процветать.

Top